Наверное, Мор вылез из утробы матери уже с углём в кулаке и, бодро сделав ручкой акушерам, тут же запечатлел ошалевшие лица всей честной братии на ближайшей белой больничной стене. Полжизни его заботили только книги, рисование, богемные тусовки и музыка, нисколько — чужое мнение и остальной социум, и тут Мор вдруг обнаружил себя влюбившимся в волшебницу и пропал.
А потом пропала она.
Мор ходил и ходил по Черинг-кросс, часами смотрел на витрины, искал Три метлы, которые без мага-проводника так просто не отыщешь. Дудки; пустив корни в мире, который воплощает в себе буквально всё, о чем ты читал, и о чём грезил наяву, так просто не сдашься.
Он голодал, бросил тех немногих друзей, что у него остались, чуть не сошёл с ума. Но идея живуча. Как и вера в волшебство.
Мора, спящего на тротуаре за квартал от искомого места, нашёл мётловский Том, вспомнил и пожалел.

Сейчас мало кто помнит эту историю, и все привыкли считать парня сквибом. Он научился находить дорогу, и теперь приходит, просит открыть ему проход, пропадает в переулках, работает, рисует, ищет ту, которая бросила его тонуть.
Мор был Мортимер, но узнал про феликс-фелицис, и решил, что немного удачи ему не повредит. А имя сократил, как у Пратчетта, и набил себе Non Timetis Messor, чтоб уж совсем по канону.
Он такое рисует, что у магов рвутся шаблоны, но Скаррсу нравится. Скаррс вообще такой чувак, задавать ненужные вопросы не будет, и лезть в душу тоже. Феликс появляется в салоне редко, но метко, оставляет ворох набросков, узнаёт последние новости, остаётся в душе у каждого, с кем поговорит хотя бы раз. Острый ум, живое воображение, твёрдый характер, врождённый похеризм и толика хитрожопости позволяют ему выживать и путешествовать в одиночку, узнавать чужой ему мир, другой Лондон, подноготную Англии, которая в последнее время нравится ему все меньше и меньше.

Когда Гестия приходит работать к Маркусу Скаррсу, Мор здесь уже что-то вроде притчи во языцех. Все его знают, все о нём говорят; как-то раз Мор влетает вихрем, бросает рисунки, натыкается на неё взглядом и удивленно вопрошает у Скаррса, как это его угораздило наконец-то взять кого-то нормального на работу, кроме него самого.
Гестия и Мор устраивают словесные перепалки, доводят Скаррса до белого каления, часами спорят о маггловских штуках, музыке и кино (Гес отчаянно проигрывает), обсуждают шесть заклинаний пакования вещей и андронный коллайдер. Джонс очень нужно не сойти с ума, найти того, кто грамотно вырос из детских фантазий, и может дать тебе ценный совет и по морде, чтобы очнулась. Мору очень нужен кто-то, кто его понимает и не привязывается, не пытается расспрашивать о том, куда он пропадает, как перемещается в магическом мире, с какими волшебниками и неволшебниками водит дела.
Как-то раз Мор придёт, сядет и задаст риторический вопрос, можно ли с помощью карманного револьвера устроить ёбаную революцию, пока всех магглов не перебили, как мух.
Ах, революции, спросит Гес. Их есть у меня.

Этому миру нужен человек, который знает ценность пули в чужом виске, что летит быстрее заклинания. Который фанючит на фэнтези, приносит с собой кассетный плеер, включает какой-нибудь панк-рок, который ещё только заходит в поздние семидесятые. Который читает книги. Который самый волшебный человек, несмотря на то, что маггл. Который станет подспорьем Сопротивления в наступающей войне, потому что будет понимать, чем она грозит немагическому сообществу, и знать, как ему помочь.
Я не знаю, что по внешности, образ в моей голове эволюционировал от Ламберта до Эпплмана, но это всё не то, поэтому что нужен кто-то чуть более странный и диковатый на вид. Поэтому можно кого-нибудь собрать из Джавариса разлива Феликса из "Темного дитя" и Шиэна... ну, разлива Шиэна (или Фортитьюда, если хочется меньше комедии и больше драмы). Сделай выбор в чью-то пользу, предложи что-то своё — я за. Я бы не отказалась посмотреть на темнокожего актера или-кого-там в этой роли. Главное, не превращать его в пёструю тупую птичку, Мор — умный сукин сын, очень умный сукин сын, который припанкован и глаза подводит черным карандашом, а на деле хорошо поставленным голосом в течение трех минут аргументирует, почему ты — полное дерьмецо.
Можно вписать ему в графу "ориентация" что-нибудь другое, и тогда искать он будет не волшебницу, а волшебника. Но вся эта история не про то, кого он ищет, а о том, кем он в процессе станет, и что сегодняшний магический Лондон — это тебе не волшебный Плоский мир, и места здесь, как заявляют некоторые, на всех не хватит.

Отредактировано Chocolate Factory (11.02.19 13:19)

Персонаж каноничен: по канону мистер Бродерик умер в 1996 году от дьявольских силков, присланных Пожирателями в Мунго. До этого на него было наложено непростительное Люциусом, дабы Боуд принес пророчество из отдела тайн.
Однако, все это - будущее.
Я предлагаю два варианта развития персонажа.
Пока Боуду всего 32, умирать он еще лет двадцать не собирается. Так что он может остаться благородным аврором, перейти в отдел тайн, узнать все о пророчествах и о том, что их может прослушать лишь тот, кому они предназначены. Под империусом принесет пророчество, сойдет с ума, попадет в Мунго и умрет от подарка на рождество от добрых Пожирателей.
Прекрасное будущее!
А может быть, мистер Боуд чем-то недоволен? Зарплатой, жизнью, личными проблемами... Может быть, однажды он встретит того, кто, как покажется мракоборцу, поможет решить проблемы?

Пожирателям нужны информаторы и активные участники. Можете войти в Ближний Круг при наличии заслуг передо мной. Можете стать шпионом в Министерстве. Может быть, вам не повезет влюбиться в кого-то из моих сподручных ведьм? Или и вовсе встретить как-нибудь вечером в пабе Косого переулка парня, дружелюбно предложившего выпить и окончательно перевернувшего ваше мировоззрение? Заставившего задуматься, что есть магглы и куда приводит нечистая кровь?
Может быть, поговорим по душам, мистер Боуд? И это окажется интереснее смерти в объятии силков?

Персонаж свободен в выборе своей принадлежности к той или иной фракции, так как в жизни может произойти все, что угодно. Однако, Пожиратели будут очень рады активному сподвижнику! обещаю не авадить сразу хд

who are these people?
I just woke up in my underwear
no liquor left on the shelf
I should probably introduce myself.

Знакомьтесь, это Гоп-гоблины, во всем их великолепии.
Двенадцать дня, квартира Стабби, экстренное совещание.
- Это пиздец, - констатирует лично Стабби, держа посиневшего Трастона за запястье.
В уме Бордмен уже прокручивает, кого нанять вместо Фила в ударники. Конечно, жаль, что всё так получилось, но ни единого концерта он не отменит. Ни единого. Он ради этого турне по Косому переулку пахал денно и нощно.
Посиневший Фил на этот раз синеет не от водки, щедро налитой ему в Виверне.
О, нет.
У Фила на руке красуется черная метка.
- Ты что-нибудь помнишь? Ну хоть что-нибудь? - сердобольный Даллон присаживается рядом с другом на корточки, нервно поглядывая на свои собственные татухи. Одну даже почесать захотелось.
Даллон нервно чешется, курит, опять чешется и натурально не знает, что в таких случаях делать.
- Ты ж всегда всё знаешь, Дилдон, - нахально скалится Бордмен, прикуривающий сигару, - давай, проконсультируй, умник ты наш. Чистокровушка! Самое оно дружить с пожирателем, ты это, к успеху пришёл.

Мозг Стабби работает, как часы. Ему жаль Фила, но если б вместе с Филом можно было бы как-нибудь выпереть Даллона, было бы очень хорошо. А то этот пиздюк давно засматривается на его место. Подпевает елейным голоском и засматривается на бордменовских баб. Тьфу.
При слове "пожиратель" Фил начинает сползать на пол.

champagne, cocaine, gasoline
and most things in between.

У Фила в мозгу нет просвета.
Вчера он пил. Ну, завсегда так водится, сразу после концерта. Потом он, вроде как, встретил кого-то. Потом шёл куда-то.
А проснулся с меткой на руке.
Фил и пожить-то толком не успел. Боже, а как же его семья. А как же родители, младший братик, вот это вот всё?.. Он же, честно, не хотел ничего такого делать. Ну, такого. ТАКОГО.
Он на барабанах просто играет, ну.
Группа, туда-сюда.
Они же с детства мечтали, вот они, с Барбари, с тех самых пор, как вместе росли.
- Это что, я, получается, - облизывает пересохшие губы Фил, - убил кого-то?..
Мамочки.
Не, только не убил, пожалуйста, только не убил!
- Даааллооон! - жалобно тянет Фил, - убери это, убери! Палочкой попробуй! Дифиндо!
- Хуиндо, - передразнивает его Стабби, - теперь разве что руку отрубить. Только как ты барабанить после этого будешь?
Фил становится белее стены.
- А, - не унимается Бордмен, - теперь разве что Сам-Знаешь-Кому будешь играть. Не забудь ему спеть наш хит, я слышал, он полукровный.
- Стабби! - замогильным голосом начинает Даллон, - Стабби, я тебе таки сейчас вломлю.

Гестия, Даллон и Фил знают друг друга с детства - дружили, жили по соседству, заслушивались маггловскими рок-группами, и все втроём получили письма в Хогвартс.
И если Гес увлеклась артефактами, этих двоих ничто не смогло сбить с пути. Только хардкор и рок-н-ролл, поэтому они как-то в складчину смогли купить инструменты, а после выпуска сумели снискать кое-какую славу в паре-тройке пабов.
Но это всё было не то.
Всё было не то, пока не появился Стабби. Стабби дал им имя, имидж и фишку. Олсо, Стабби оказался, как ни крути, неплохим автором песен, так что они как-то разом оказались ему должны, и без него уже не могли. Бордмен пользовался нехилой популярностью, но дела всё равно шли как-то не очень, поэтому каждый упарывался, как мог.
Даллон вот тянул на себе всю организацию.
А Фил пошёл вразнос. Хуже всего было то, что Трастон совершенно не умел держать себя в руках, и болтал направо и налево всё, что где-то как-то когда-то слышал, ошиваясь по барам, и непостижимым образом оставаясь незамеченным. Таким образом Фил стал лёгкой мишенью для всех, кому вредило такое несерьезное отношение к чужим секретам.
И однажды он за это поплатился.

Даллон потащит Фила к единственной, кто может хотя бы косвенно подтвердить, настоящая ли это метка или нет, - к Гестии, которая, к их вящей радости, недавно объявилась на горизонте и осела в Лютном татуировщицей.

Факт номер раз: метка окажется искусной фальшивкой, но жизни группе это не облегчит.
Факт номер два: Фил засветит метку перед сопротивленцами, вследствие чего "Гоблинами" заинтересуются обе воюющие стороны
Факт номер три: играем в шерлоков, расследуем дело, пытаемся найти виновных, выжить и не сорвать Стабби турне.

Я не знаю, как жить в мире, в котором нет упоротости, музыки, Динклейджа, Ури и Ховарда.
А ещё у двоих растут братья, которые позже станут играть в "Ведуньях" у Гарри на Святочном балу.
А ещё, пока остальные пишут красивых и умных людей, мне нужны мои ебанутые мальчики.

Я знаю тебя со школы, Сметвик, ты был таким же, как я - неразговорчивым, замкнутым, всегда витал в облаках и никому не доверял. Мы толком не общались, только иногда вместе занимались учёбой. Ты обожал зельеварение и травологию, умел ладить со всеми преподавателями, даже попал в "Клуб слизней". Мы помогали друг друг, хоть и абсолютно ничего не знали друг о друге. Нам хорошо было вместе молчать и думать, каждый о своём. Ты мечтал стать ботаником или пойти на работу в Мунго, а я не знала, где я окажусь завтра.
Когда наступило завтра, мы оба оказались за бортом мирового корабля.
После выпуска из школы я забыла о твоём существовании, меня поглотило штормовое море, я задыхалась и тонула. Меня чуть не выдали замуж, а потом мой отец скончался при невыясненных обстоятельствах. О его смерти ты узнаешь из газет. А вот я ничего о тебе не буду знать еще долго.
В 1969 году моя двоюродная невестка поможет мне устроиться на пятый этаж Мунго стажёром, я успешно пройду колдомедицинские курсы, стану целителем... А ты всё это время не захочешь попадаться мне на глаза. Почему?
Твои родители погибли, когда тебе было 17, прямо перед сдачей последних экзаменов. ЖАБА ты почти провалил, но не стал отчаиваться, подал заявку в Международную Магическую Ассоциацию Учёных, профессор Слагхорн лично содействовал тебе в получении лицензии ботаника, но ничего не вышло. Тебе отказали, сославшись на результаты выпускных экзаменов, и ты решил попытать счастье в больнице святого Мунго. Слава Мерлину, тебя с радостью приняли, даже сократив время стажировки.
Но ты продолжал ломать голову над причиной смерти твоей семьи и тем, что тебя абсолютно несправедливо не пустили заниматься частными исследованиями. Честное слово, ты ведь подавал большие надежды, Сметвик, неужели комиссия не приняла бы во внимание тот факт, что ты был великолепным учеником, ни разу не получившим оценку (по всем предметам!) ниже Выше ожидаемого, а когда ты сдавал ЖАБА, тела твоих родителей ожидали похорон? Конечно, ты быстро понял, что у твоей семьи есть тайна, погубившая твоих близких, тайна, способная погубить тебя.
Твой отец учился в одно время с тем, кого сейчас нельзя называть по имени. Твои родные прекрасно знали, на что способен этот человек, они видели, что творит его банда еще во время учёбы в Хогвартс. Они не удивились, когда узнали об оппозиционной организации, чьи члены величают себя Пожирателями Смерти. Громко, метко, глупо. Но было понятно, что эти жуткие люди без совести и чести принесут разрушение и хаос не только магическому миру, но и маггловскому. Они ни перед чем не остановятся.
Ты узнаешь правду о мужестве своих родных только через несколько лет после их смерти, а их убийца сам раскроет себя.
В то время, когда заголовки "Ежедневного Пророка" пестрили вызывающими сообщениями о взрывах и массовых убийствах, а в больницу поступали десятки искалеченных и проклятых, ты решил действовать. Узнав о группе сопротивленцев, ты пытался помогать им лечиться в Мунго, не вызывая подозрений, поставлял им лечебные зелья и взрывчатые смеси для диверсий, ты знал, что мать и отец делали то же самое. За это их и убили.
Но тебя не убьют.
Не убьют, если ты не станешь излишне заботливым к своим собратьям-полукровкам.
Моя двоюродная невестка устроила меня в Мунго, помнишь? Мой брат приходил к своей жене, встречал её с работы и дарил пышные букеты мареновых роз, будто десятки маленьких отрезанных головок. Кровь тех, кого он убивал, пока его жена и сестра лечили тех, кого он проклял. Джером приходил к тебе, Сметвик, он любит играть с теми, кто не сможет ответить ему на дерзость. Ты ведь такой, согласись. У тебя не получится постоять за себя.
Джером шепнул тебе, как погибла твоя семья. Новость из первых уст, так сказать.
А ты думал, почему ты не попал в Ассоциацию учёных? Скажи спасибо, что тебя не прикончили вместе с твоими родителями-предателями. За отказ Тёмному Лорду ты будешь платить всю свою жизнь.
Соглашайся, Сметвик, не глупи.
Джером дал тебе возможность устроиться в Мунго, чтобы следить за каждым твоим действием. Тут тоже не без подставы, дорогой. Ты должен был поставлять нам зелья, но этим занимается Джером. Он может любезно предоставить тебе эту возможность, даже быстро направить тебя заниматься любыми частными исследованиями, без всяких лицензий, с возмещением всех затрат на материалы. Твоих родителей простят, если ты сложишь голову к ногам Тёмного Лорда.
Ты не так ценен, Сметвик, думать тебе недолго. Мой брат очень щедр на время, но и у него терпение не резиновое. Держи язык за зубами, если не готов согласиться, потому что как только Пожиратели узнают о твоей поддержке Сопротивлению, твоя голова украсит ворота больницы святого Мунго.

Воу, идей масса, у нас может получиться любопытная игра в кошки-мышки, побегаем друг от друга, поговорим за жизнь, я помогу вам решиться, или вы поможете мне. Я не так предана Пожирателям, поэтому мы сможем "промывать мозги" друг другу. Мне будет очень интересно, какой путь вы выберете, хватит ли у Сметвика силы духа, чтобы дать Пожирателям отпор, или целитель прибежит к Тёмному Лорду, поджав хвост, и сдаст сопротивленцев (или предаст их иначе).

Да, персонаж каноничен, он должен прожить до 1996 точно, чтобы спасти мистера Уизли, но... всё возможно в нашем мире)
По любым вопросам в лс. Жду вас С:

Всегда требуют, чтобы искусство было понятно,
но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию.
К. Малевич, «О новых системах в искусстве»
«Человек, опередивший своё время», — напишут о тебе спустя многие годы, когда тебя уже не будет в живых.

Я знаю, что твоё имя означает «говорящий правду».
Ты, выбрав этот псевдоним, ошибся только в одном: правду ты не говорил, а кричал. Кричал молча, с помощью одних лишь кистей и красок.

Маглорожденный волшебник, выходец из семьи среднего достатка. В Хогвартсе попал на Рейвенкло и, быть может, проучился бы все семь лет, а потом затерялся среди своих более успешных однокашников. Вместо этого ты воссиял над всеми ними яркой звездой.
Бросил учёбу на шестом курсе и примерно в это же время серьёзно увлёкся живописью. Она тебя явно интересовала больше магии. И долгое время о тебе было ни слуху, ни духу. Позже я обязательно раскопаю, чем ты занимался всё то время, пока о тебе никто не знал. В общем-то, ничем особенным. Перебивался случайными заработками. Сегодня работаешь в одном месте, завтра — в другом. Иногда рисуешь что-то на заказ.
Но твой холст куда больше тех, что у тебя заказывают. Твой холст — весь город. Твои шедевры под ногами людей и на стенах домов. Твои картины — не просто движущиеся портреты, нет.

Каждая картина — загадка; тайник с миллионом замков или иллюзия, которая вовсе не то, чем кажется. Ты талантливый экспериментатор, который ненавидит делать одно и то же, и постоянно выдумываешь что-то новое. Ты всегда на шаг впереди остальных творцов. Если кто-то из художников думает, что он изобрёл нечто новое, ты смеёшься ему в лицо: всё это ты уже сделал, сто раз успел разочароваться и бросился в погоню за следующей идеей.
Твоё имя вспыхнуло ярко и громко. Из подполья вырвался бушующий шторм, и ты моментально стал известен на всю магическую Британию.

Но при этом тебе не нужна известность и слава, не нужны деньги, вообще ничего не нужно. Даже война тебя не интересует — ты смотришь глубже. Ты нарисовал миллион карикатур на глав Министерства Магии, на представителей благородных семейств, на всех власть имущих. Ты нагло скалишься им в глаза и совсем не боишься смерти: какой смысл бояться её, если ты уже вписал себя в историю?
Тебе ничего не стоит пройтись босиком по бутылочным осколкам или явиться на светский приём в одном лишь расписном халате.

И никто, никто в целом мире ни за что не поймёт, что творится в твоей голове.
И тебя это очень огорчает.

Меня, Дорасеуса Лестрейнджа, знают отнюдь не только благодаря знатной фамилии и большому счёту в банке. Львиную долю своего состояния я потратил, да и до сих пор трачу, на развитие нашего искусства. Маги ведь тоже занимаются и живописью, и скульптурой, и если Пожиратели хотят полного господства магов над маглами, об искусстве забывать нельзя.

Я помог многим твоим коллегам по цеху. Я плачу за их работу и по сей день, это на мои деньги они сейчас живут. Они мои должники.
Но ты... Ты совсем другой кадр. Ты умудрился завоевать известность собственными силами, не прося помощи у более влиятельных людей. И тем самым ты привлёк моё внимание.

Знаешь, если бы ты сидел смирно в своей дыре и не рыпался, твоя жизнь была бы гораздо проще.

Как ты думаешь, кто постоянно срывает твои выставки? Почему тебе никак не удаётся арендовать помещение для них? Почему тебя спешно выселяют ото всюду, где бы ты не устроился?
Видишь ли, деньги решают, конечно, не всё, но очень многое в нашем сумасшедшем мире.

Я коллекционер. В моей большой коллекции найдётся место и для тебя. Я даже готов спонсировать тебя. Могу утопить в деньгах — ты только попроси. А до тех пор, пока ты не согласишься играть по моим правилам, я буду топить тебя в дерьме.
Я люблю ломать сильных.
Давай проверим, насколько хватит огня твоей дерзости?

Характер и подробности биографии полностью на твоей совести и фантазии. Как и выбранная в конечном счёте сторона: Веракс может хоть податься в Сопротивление, хоть примкнуть к Пожирателям Смерти - по собственной воле или же под давлением Дорасеуса.
По первому свисту лечу в гостевую и лс отвечать на любые вопросы, даже дурацкие.

«- Молитесь перед сном,
и Бог вам всё простит.                                 
А лучше не молитесь, тогда вас простят быстрее».

Щетиной зарос, голос хриплый, глаза опухшие.
Ставишь бокал на стол, на книгу случайно.
Чем книги людей лучше?
А тем, что говорить не просятся и не кричат отчаянно.

По страницам ползут буквы-вены, чернила стираются уже - кровь имеет свойство вымываться. Продавливаются листы под шершавыми пальцами, хрустит приятно, как кости под ногами в тяжелых ботинках. Переплёт ветхий, как сама история, на внутренностях вырезанная - стара. Ты сам уже стареешь. Потираешь ладонью щеку, а она колючая да горит. След остался, знаешь, что остался. В зеркало смотришь, отражение курит, а огонь на хвосте сигареты вспышками освещает отекшие веки и потухшие глаза под ними. Отражение с отметиной. Красное пятно - оплеуха не только от отца, но и от жизни. Отец тоже ставил на Библию бокал с ромом, только чертыхался (да, именно), убирал стекло и вытирал рукавом пасторской робы серп водный с обложки. Подует, чтобы высохло, а потом помолится.
Ты на серп смотришь спустя столько лет, твой уже, смеешься, просишь Отца простить тебя за порчу Священного Писания, картинно вырисовываешь в воздухе крест. Аминь, чёрт бы вас побрал.
Мать не лезла не в своё дело, кулаками жила, в угол пряталась, а отец молился и по спине прутьями себя бил. Доставал же. Ты в стороне был от всей черноты, а она ближе лезла, на ухо шептала, подначивала папины книги жечь, крест воровать со стенки над кроватью и закапывать в саду, под яблоней. Для правдоподобности только змея на ветвях не хватает. И дамы сердца.
Что с дамами? Ты стареешь, а им нравится. Мальчишкой был, к тебе ни одна не подходила. Ты мне рассказывал. Выпивал и выкладывал всё... что хотел. Из тебя ничего не вытянешь, если сам не захочешь.
Причесался бы, что ли. Мать бы причесала. Отец бы за волосы схватил, конечно, растрепал, но мать бы снова пригладила. Обязательно бы обняла и колыбельную спела. У неё голос был ангельский.
Ты снова смеешься, наливаешь ром. Чернее туч жидкость, как небо, облаками стянутое. Вот-вот гроза через порог переступит, слезами разбавит алкоголь. Дождь проходит, слёзы пройдут. Всё проходит. Опять сигарету достаёшь.
Дай и мне, я не курила еще ни разу.
Головой не качай, ты, хоть и пастор, а тот еще грешник.
Благослови тебя Господь, Рич, ты грешен.

Когда в школу ходил, на руках кривые вычерчивал. Ручкой, потому что ногтями боялся. Вот так всего ты и боялся. Скажи же? Нет - головой качаешь. Мне теперь смешно, а ты ромом горло омываешь, чтобы так смыть с себя оплеухи пунцовые. Всё надеешься, что смоет, а от алкоголя только жжется больней. Что бы ни делал - только больней.
Не вспоминай, как обрел счастье, ты его уже потерял. Былое это, выплюнь, да ромом вкус перебей, как поцелуи бесплатных девиц у замызганных баров. Магглы - они грязные, как воспоминания, с ними связанные. Ты был магглом когда-то. А сейчас, вон как - волшебник!
Смеешься, библия на пол падает, локтем задетая. Не кури опять, вредно это.
Пастор хренов, не давай мне больше, я так много не курю.
Ты письмо получил - этот день помнишь, как свой первый и последний. Остальные стёрлись водкой да ромом. Хоть дни стереть получается. Ничего не вспомнить, говоришь, голова чумная. Вспоминай, рассказывай. Сова в окно влетела, да о спину отцовскую ударилась. Помнишь, как мать взвизгнула? Помнишь. Теперь и я помню, всё перед глазами стоит, когда ты рассказываешь. Она крови из носу испугалась, а не совы. Сова глянула тебе в глаза, письмо выплюнула. Ты тогда и сбежал, сразу уехал. Из помойки огрызки доставал, чтобы желудок не урчал, пока ждал... приходил к тебе кто-то, купить помог что-то для новой школы. Хрен его знает, что это за школа, - думал ты, - лишь бы сбежать от крестов на стенах и железа в зубах.
Отец руку тебе чуть не сломал, только ты вернулся домой. Первый курс. Палочка уже была. Сначала подумал, что глупая вещь, а она тебе жизнь изменила, да? Но дома уже не было, мать за тебя держалась, а как уехал сынок, потерялась в видениях. Называла тебя чужими именами, исповедовалась. Что, пастор, смешно?
Ты не убил его, не бойся, это ты точно помнишь, хоть и рваными фрагментами, как твоя душа, на клочья-куски кровяные распоротая. Спирт не склеит, только больнее станет.
Не дыми, лучше писание подними с пола. Кощунство же.
Не смейся. Смеялся, когда их школы исключали? Пятнадцать тебе было? Вот так-то. Помалкивай и пей свой ром.
За что? Применение непростительного? Дружище, отцу оно нравилось, как же ты с другими промахнулся? Уже не важно, - отмахиваешься. Библию подбираешь, на стол устраиваешь. Переворачиваешь, чтобы надпись не была видна. Ты с магглами живёшь. Со стенами голыми да лицами восковыми, требующими. В церкви уже ничем не пахнет, запах этот приелся, как душок спиртовой. А я не чувствую.
Ты в Косом давно бывал? А в Лютном? Бывал, еще как, с размахом! Если едешь в Магическую Британию, так в Виверне на неделю прописываешься, всем о магглах рассказываешь (а сами они пошли куда подальше со своими мольбами да богами). Самое курьёзное, конечно. Война гремит где-то, тебе говорят, а ты отмахиваешься. Пей да рассказывай, какие они, эти магглы. Сам каким был?
Сам каким будешь?

Стеклом мы тут питаемся, стеклом дышим, по стеклу ходим денно и нощно. Нам нужен пастырь с сердцем, преисполненным желчью, дабы вести нас во тьму своей иронией, сарказмом и чёрным юмором. Покажи нам, что такое - скептицизм и вседолампочество. Богохульство правит, когда есть такие люди, как ты. Приходи, опрокинем по стаканчику огневиски, выкурим по сигаретке, обсудим Евангелие. Не бойся, мы терпимые и весёлые, любим абьюз и блюз, слушаем мародёрское радио и режем магглов в подворотнях. Заходи в "Виверну", будь как дома. Сейчас самое время возвращаться домой. А душу мы тебе склеим.

Если серьёзно, то я очень хочу видеть у нас Купера в образе проповедника. (Тут тебя еще некий Долохов спрашивает и еще один отец всея ПС - мистер Лестрейндж. Но об этом в лс хд) Да, мы хотим юмора, юмора чернее ночи. Нам мало жести, мы хотим страдать. Приходи с:
Персонаж полностью твой, только не выходи за рамки канона гп и логики. Для уточнения любых моментов и рассказа о своих планах - в гостевую или ко мне в лс. Да, я тут еще не всё написала хд

Не стану слишком ограничивать тебя в биографии, обозначу только принципиальные для меня моменты.
Ты - хладнокровная сволочь, уверенная в себе настолько, что иногда хочется дать тебе в морду. И это говорю я - человек, влюблённый в тебя и жаждущий заполучить. Что думают остальные - и вовсе страшно представить. Сложно найти ту тонкую грань между умным и хитрым, так что факультет выбирай, но вот что скажу: ты очень умён, почти как дьявол. Ты великолепный стратег, всегда можешь всё просчитать на сотню шагов вперёд, кажется, ты знаешь будущее. Само собой, ты обожаешь волшебные шахматы: жестокость, азарт и стратегия - в этом весь ты.
Карьерист. в твоём возрасте такой высокий пост - это поразительно, но эту должность ты заслужил, вырвал зубами, и теперь никому не позволишь её отобрать. До никто и не стал бы рисковать.
Ты из исключительно чистокровной семьи, хоть и являешься младшим братом главы семьи. Зато на тебя не давят с женитьбой.
Я тебе приглянулась, потому что похудела, перекрасилась и тоже заняла очень высокий пост в очень юном возрасте. Ну и да, я была готова отдать всё и больше, чтобы заполучить тебя в свои сети. Другой вопрос в том, что я в твои планы вхожу как любовница, но ты бы ни за что не женился на девчонке, чей отец мыл полы, а мать и вовсе магл, что бы эта девчонка ни рассказывала о своей родословной.
Ну и я слишком напираю, слишком пытаюсь ограничить твою свободу. Для тебя наши отношения - весёлая игра и ни к чему не обязывающий секс. Иногда я решаю, что тебя мне не получить, и начинаю отдаляться, смотреть на других жертв, но ты тут же дёргаешь за невидимый поводок, натянутый между нами, который я принимаю за связь, и вот я вновь кричу и бью посуду на твоей кухне, пока ты куришь и смотришь в окно, пропуская мимо ушей посторонний шум.
Ты убеждённый борец за чистокровие в магическом мире, так что ничуть не удивительно, что ты примкнул к Пожирателям Смерти. Думаю, с твоими мозгами ты мог бы быть одним из самых приближённых к Лорду.
Ты отчаянно презираешь всё магловское, вообще снисходительное выражение лица тебя прямо идёт. Я полагаю, у тебя есть невеста, на которую ты внутренне претендуешь, возможно, я даже позже напишу на неё акцию, если тебя ещё не будет с нами.

На данный момент ты - главная цель Долорес помимо Визенгамота. Я только что добилась повышения и очень, ты не понял, ОЧЕНЬ хочу замуж. Сбыться этому, конечно, не суждено, но это не значит, что я не буду биться за это с той же яростью, что и за свою карьеру. Тебя ждут пьяные приставания и откровения о том, в какую топку надо отправлять всех маглов, безумная ложь о моём исключительном чистокровии, сцены ревности, заявления домой, игнор, обиды и страстные ночи с попытками очень непрозрачно намекать на свадьбу. В общем, скучно тебе не будет, это обещаю.

Я здесь почти всегда, так что легко призываюсь силой гостевой. Пишу от 3 лица, 4-5 тысяч символов в посте. Играю в среднем темпе. При желании, можно вносить изменения, но было бы здорово предварительно их согласовать. Очень жду!

Лисса в греческой мифологии — богиня безумия.

Лисса означает «бешенство».

По правде говоря, с первого взгляда и не скажешь. В тебе многие видят тихоню с очень... э-э-э... нестандартной внешностью. Люди чувствуют себя неловко в твоём присутствии, потому что понятия не имеют, как начать с тобой разговор. А ты не помогаешь им в этом. Зачем? Пускай сами выкручиваются. Это не ты ищешь знакомства, а они. Хотят мило поболтать — флаг в руки, барабан на шею. Никто не обещал, что это будет просто.
Тебе откровенно плевать на всё и всех. Что, война? Чистокровные убивают не чистокровных? Чем бы дети не тешились, лишь бы держались от тебя подальше. Что-что, Сопротивление? Бесплатный цирк, главное, чтоб спать не мешали. Тебя интересуют только ты и твоя грёбанная жизнь, а все остальные пускай засунут свои проблемы себе в жопу.
Если Пожиратели захотят лично тебе попортить нервы, то ты найдёшь способ объяснить им, что этого делать явно не стоит.

Хорошо, что я не идиот и могу найти подход к каждому, иначе бы наше общение закончилось после моего первого же визита к Скаррсу.
Однако мне повезло узнать о тебе гораздо больше, чем многим другим. Или не повезло? Да хер знает, честно говоря.

Я знаю, что с семейкой тебе конкретно не повезло. Что твой папаша — та ещё мразь, откровенно говоря. С одной семьёй нихрена не получилось, и он решил заделать себе другую. С другой женщиной, с другим ребёнком. А что ты? Куда тебя? На помойку? Типа ничего не было? Я знаю, как тебя это бесит. Я знаю, что ты убить готова и своего придурка-папашу, и его новую пассию. Пощадишь, может быть, только малолетнего Мирона, потому что уж кто-кто, а ребёнок меньше всех виноват в этой ситуации. Он не просил, чтобы его рожали.

Ты тоже не просила.

Ты — сплошное ехидство и цинизм. Тебя не пугает смерть, и ты дымишь, аки паровоз. Ты — ядовитая колючка. Не психопатка, но где-то около того. Не отличаешься особой любовью к роду человеческому, и вообще от тебя лучше держаться подальше. Так, в целях безопасности.

Не выпускайте из бутылки сраного джина, или как там.

Я с тобой познакомился у Скаррса, в те славные времена, когда ещё не был покрыт татухами, как второй кожей (то бишь четыре года назад). Так сказать, незапятнанный холст, с которым можно творить всё, что тебе вздумается.
Видит Мерлин, это было отличное начало отличного знакомства. Благодаря ему я теперь усеян твоими творениями чуть ли не до кончиков пальцев, и найти пустое место на моей многострадальной шкуре с каждым разом становится всё сложнее. Ну, на всякий случай я пока берегу спину и рожу — может быть, однажды снова обращусь к тебе за помощью.
Я знаю, что порой страшно тебя бешу, но спасибо за терпение. Буду исправляться и вести себя приличнее. Но это не точно.
У нас с тобой, на самом деле, довольно много общего. Мне вот тоже с батей не повезло. А с отчимом — тем более. Так что я понимаю тебя в какой-то степени. А ты понимаешь меня. И где-то здесь всё заканчивается. Мы не самые лучшие друзья, и я прекрасно знаю, что ты мне руку сломаешь, если я вздумаю шутить всякую похабщину. Скажем так, мы просто хорошие знакомые. Татуировщица и её постоянный клиент. Вечный пьяница и вечная курильщица.

У тебя есть коллега по цеху, Гестия. И мне нравится шутить, что Скаррс берёт себе на работу исключительно богинь. Понятия не имею, что у вас за отношения, но я так понял что вы, ну, типа подруги? Не знаю. Каждый раз думаю о том, как выглядят те, кого ты называешь друзьями, и ничего не придумываю. То ли у меня с фантазией плохо не только в плане «чего бы ещё такого изобразить на самом себе», но и в плане «чёрт возьми, кто мог бы связаться с Лиссой Вогтэйл и не получить по шее?»
Кто мог бы разрушить тот железобетонный панцирь, которым ты себя окружила?
Если кто-то подобный тут и появится, о нём обязательно будут слагать легенды.

Степень агрессивности, ехидства и неадекватности можно регулировать на свой вкус. Единственное условие — полное безразличие к войне, к Сопротивлению, к Пожирателями и всему прочему + издевательство над всеми сторонами. Горячие головы иногда полезно разбавлять здоровым похуизмом.
И да, чем больше сарказма и чёрного юмора — тем лучше. Машу каслом не испортишь и всё такое.
По первому свисту лечу в гостевую и лс, готовый обсуждать всё, что касается персонажа и игр.

~ there cannot be a happy end, for claw will slash and tooth will rend ~

женщина
Ты росла в атмосфере восхваления магической крови и ненависти к маглам, в условиях жесткой дисциплины и беспрекословного послушания, но впитала родительские законы лучше Марилины, ведь всю жизнь считала себя гораздо мудрее, хитрее и проворнее сестрицы. Ты думала, что мир принадлежит тебе лишь одной, любой каприз был правилом для твоих родителей. "Всё ей, только ей, нашему сокровищу..." - шептал каждый уголок старинного особняка, пока твой ласковый девичий смех сотней чудовищных отголосков шуршал по стенам, пугая твою сестру. Ты любила её, но еще сильнее ненавидела. Она была другой, странной. Доброй, любезной, отзывчивой, что бы это ни значило.. Ты не понимала её, из-за чего так сильно стала мучить и отталкивать. Она была загадкой, испытывала то, чего тебе никогда не понять, думала так, как тебе ни в жизни не подумать, она делала то, за что бы ты никогда не взялась. Кормила лошадей, помогала сверстникам в учебе, плакала, когда видела погибшую бабочку. Тебя, Ромэйн, такие мелочи не трогали. Твоя душа не жила в теле ни дня, твоё сердце никогда не билось, твои руки не горели пламенем любви. Твои глаза сияли матовым блеском заледенелых слёз. Ты хотела любви, но думала, что это значит совсем другое. Не теплота объятий, а мимолетная похоть и кровь. Ты ненавидела, потому что только это чувство знакомо тебе лучше всего, только его ты ощущаешь каждой клеткой своего тела, и точно так же, как его ощущают обычные люди. Это тебя с ними сближает - единственный камень преткновения. Злоба, ярость, отвращение.
колдунья
Ярая сторонница сначала Гриндельвальда, а позже - Волдеморта, жестокая, беспринципная женщина, каких еще поискать. Ты не знаешь, что такое страх и сочувствие, тебе чужды тревоги и беды другого, ты - нарцисс и эгоист, хладнокровная валькирия в мире магов, добровольный изгой в семействе. Ты отвернулась от родителей, забыла сестру, муж был навязан тебе ради денег. О, их ты тоже не любишь. Грязное, никчемное состояние тебя не прельщает. Ты стремилась не к кучке галлеонов, а к знаниям. Власть дана лишь мудрым, потому ты усердно училась, ты блестящий дуэлянт, зельевар, ты знаешь всё о волшебном мире. Но ничего не знаешь о людях. Бедняжка Ромэйн, ты никогда не сможешь понять сложную человеческую душу, свою ты точно не способна разгадать. Голоса трепещут над твоим ухом, и это всё, что готова слышать. У тебя нет мотива, ты безлика, твоя религия - погибель, твой бог - Смерть. Ты примкнула к Пожирателем только ради воплощения своих низменных (но ты считаешь - возвышенных) порывов. Ты взращиваешь в груди безумие, маленькую смерть, доступную лишь тебе. Ты можешь руководить армиями, но для тебя всегда существовал лишь кумир, идол, любой, лишь бы ему ты могла отдать всю себя. Тебе нужен тот, кому ты захочешь поклоняться и подносить жертву. Ты способна отдавать только рабскую привязанность и приносить хозяину кость.
Когда у тебя появился сын, ты попыталась дать ему нечто похожее на материнскую нежность и защиту, но это было выше твоих сил, ты потушила единственный огонёк человечности внутри себя, когда оторвала малыша от своей груди и забыла о его существовании. Но ревность не дала тебе познать покой. Когда Марилина стала заботиться о Джероме, ты её возненавидела еще больше, но сделать ничего не могла, ты же избавилась от сына, о чем еще размышлять? Но гордость от того, что твоей вещью обладает другая... Это свело тебя с ума. Но пока были живы братья Флинт, ты не смогла напакостить Марилине. А позже уже было бесполезно. Джером принял меня в свой дом, я отдалилась от матери, она медленно чахла в одиночестве глухого поместья. Ты только ликовала. Не одной тебе скучать по тому, чем тебе не обладать. Но Марилина скончалась, и из всех осталась лишь я - сопливая девчонка, забравшая у тебя сына. О, нет, Ромэйн, он с радостью ушёл от тебя сам. Но ненависть - твой хлеб, ею ты давишься, но продолжаешь жить. Как случилось, что великая мерзость нашего семейства живёт дольше всех? Я терпеть тебя не могу тебя, Ромэйн, я никогда тебя не полюблю, ты не достойна называться нашим именем, твоё могущество - сон и иллюзия. Убей меня, если хочешь, но я дам бой, о котором ты пожалеешь.
палач
Ты сложна и поэтична, но вся поэзия в тебе - эпитафии на чужих могилах. Ты воспеваешь Смерть и радуешься каждому ее появлению. В этом мы с тобой похожи, тетушка, но я больше поэт, ты же - убийца. Смерть - моя муза, тебе она мать и королева. Ты любишь отнимать секунды покоя, минуты радости и целые десятилетия у тех, кто просто тебе не по нраву. Скольких ты убила, Ромэйн? Я не знаю ответа, но уверена, ты ведешь учёт. Твой личный список смертников, чьих имен ты даже не хочешь знать. Мира больше для тебя не существует, вся твоя реальность - война, борьба за пустую идею. Чем маглы отличаются от нас? Ты не задаешь вопросов, всё уже вложено в тебя с детства: смейся и отрицай. Магия - наше золото, Ромэйн, но жизнь человека во сто крат дороже любого металла и слаще любой капли крови.
Энергична и ловкая, ты без труда плетешь интриги и строишь козни неугодным тебе волшебникам и волшебницам, не гнушаешься запрещенных заклятий и бесчеловечных мер в целом, тебя ненавидят и страшатся родственники, некоторые магические семейства, даже среди Пожирателей о тебе ходят гадкие слухи, от которых по коже ползут мурашки. Когда ты успела потонуть в этом омуте? Ты в нем уже родилась, вся чернь вокруг тебя - часть твоей души.

Я никогда не смогу подружиться с Ромэйн, но думаю, что вы найдете её привлекательной, в ней есть нечто завораживающее. Она как темная часть меня самой, то, что мне захотелось отделить от себя, но с чем я не могу попрощаться. Мой искуситель и смертный грех, мой враг и погибель. Мы сможем придумать, что сыграть, но я больше придумала её не для себя. Этот персонаж меня цепляет, и я верю, что он зацепит вас.

Родерих уехал из Магической Британии, поскольку не смог принять факта женитьбы своих сестёр на гадких и скупых отпрысках Флинтов. Союз двух братьев и двух дочерей был заключен семьями Флинтов и Фоули исключительно взаимовыгоды ради (любовь к супругу появилась лишь у Марилины). Предки Фоули из-за затянувшейся кровной вражды убили моего прадеда и прабабку - Ингуса Оверона Флинта, (1871 - 1910) и Мервелию Флинт, урожденную Мальсибер (1872 - 1910), скончались в своем особняке вместе, тела были найдены сыном в запертой спальне. Но спустя несколько лет Флинтами было принято решение положить войне семейств конец, ведь денежные запасы Флинтов истощились, а впереди были надежды на новые исследования артефактов. Фоули располагали галлеонами и дочерьми (которых не слишком сильно лелеяли), потому последние с лёгкостью стёрли со своего рода память о произошедшем когда-то убийстве, заодно заполучив кое-какие артефакты и ценные наработки братьев Флинт.
Менять ничего не хотелось бы, но всегда можно обсудить любой момент. Я пойду навстречу, если вас что-то не устроит, но персонажа вы захотите развивать. Связь - гостевая, лс, почта.

- Предлагаю отравить этого ужасного сквиба, который снова уснул на пороге Лавки.
- Я приготовил этому грязному животному чай, ты можешь всыпать туда яду.
- Так что, ты, может быть, его ещё и покормил?
- Прикажешь подать ему чай на голодный желудок?..

Нет-нет, чистота крови превыше всего, разумеется. Вот вы кто, простите, будете? Магглорождённый? Фу, как можно. Немыслимо, просто немыслимо... возьмите вон ту закладочку, ага, это нам новые подвезли. Только должны были быть красные, вы уж простите, это все из-за катаракты Фредерика. Катаракта и дальтонизм вкупе со врождённым отсутствием вкуса неблаготворно влияют на оптовые заказы... берёте, да? Вот видите, я так и знал, что у всех грязнокровок страсть к полнейшей нелепице. Возьмите сдачу, два сикля, и подите вон. Аккуратно, там ступенечка!..

Из этого диалога Стюарт сделает логическое умозаключение, что все маглорождённые любят безвкусицу, а раз Фредерик любит безвкусицу, Фредерик - маглорождённый.
Стюарт, разумеется, похихикивая, поспешит поделиться наблюдением с Фредериком, чтобы дразнить его отныне и во веки веков, до тех самых пор, пока при каком-нибудь экспериментальном переливании крови в Мунго Фредди не закажет влить любви всей его жизни третьей положительной отпетого маггла, тем самым купив себе билет на долгие и счастливые театральные домашние постановки под названием "партнёр-грязнокровка - горе в семье".

Все вокруг предпочитают играть в ту же игру. Фредди и Стюарт? Старые чистокровные заносчивые засранцы, храни их боже, Мерлин и его кальсоны. Уж не хворают ли, побери их драконья оспа на сто пятидесятом году жизни?
Жители переулков уже не помнят переулков без Селвина и Макмиллана, маячащих у себя в лавке - Лавке; о том, как оба визгливо подчёркивают интонацией большую букву, требуется написать фолиант - в витрине, которая восточной стороной обращена на Лютный, южной - на Косой.

Раз в неделю оба чинно прогуливаются (при этом, гулять они любят как по Косому, Лютному, так и по магловскому Лондону), расшаркиваясь со всеми знакомыми, коих у обоих великое множество, зовя каждого второго на чай, и похлопывая по ручке. Если же в конце прогулки какому-нибудь остолопу вздумается, упаси их души Птолемей и Агриппа, напасть на этих святых покровителей магического Лондона нашего во веки веков аминь, Фредерик достанет из фамильной трости с набалдашником палочку шестнадцати дюймов длины и отделает его так, что в Мунго придётся заводить новую статью на "больных без особых опознавательных знаков и связной речи, но с многочисленными повреждениями явно магического характера и новым фирменным пером, торчащим из задницы".
"Фредди у нас в прошлом большой шалун был, ему можно", - с придыханием отметит балетный некогда Стюарт и, походя, носочком в ронд де жамб партере элегантно поддаст неразумному по лицу.

Что Стюарт, что Фредерик, оба страшно недолюбливают свои семьи и весь апломб с чистокровным статусом, даром что оба были абсолютно благонадёжно воспитаны и обязались нести и сеять разумное и вечное. Они и несут, да так, что почти в это верят, и Пожиратели вряд ли находят, к чему можно прицепиться. Но Косой, и, в особенности, Лютный, знают, что кормить голодных (Стюарт, я всё жду, когда же они подавятся!), оставлять одежду (представляешь, Фредди, я отдал им все твои жилетки; ну не расстраивайся, ты все равно растолстел) и low key помогать нуждающимся - ценны, но это не те благодетели, которые нынче в чести.
Но если этих двоих посмеют тронуть пальцем,
о, если только посмеют,
обе улицы станут за них горой.

Шансы, что эту заявку возьмут, стремятся к минус бесконечности,
однако, не напиши я её, я бы совершила преступление против человечества.
Но позвольте всё же сказать, что я и не только боготворила бы тот день, когда бы её взяли.

Отредактировано Chocolate Factory (11.02.19 13:21)

brian reitzell ft. mark lanegan - st. james infirmary blues
Салли часто бывает по приколу валять дурака - этим он развлекается, если не пьёт, не дерётся и не волочит в лавку старьёвщика мешки, набитые какой-то дрянью. Да и то, чисто ради создания иллюзии её, этой самой лавки, работы.
Простоватая улыбка, три ха-ха, зубочистку в зубы, "а чо, это самое, как ево, тудыть твою налево", вот это вот всё.
Салли скучно.
Салли малюет жизнерадостные вывески своему не шибко прославленному бизнесу в лучшем из двух переулков. "Что-нибудь продать хочу - сам же вам и заплачу" написано криво и с ошибками, железные скобы трутся друг о друга по ветру, вывеска скрипит, как и лавка и всё её содержимое. И-а, и-а - блядский звук.
Салли плюёт зубочистку в пыль дорог, пятернёй убирает волосы назад, снимает маску идиота - и вот он уже Эвер О'Салливан: часть контрабанды сбывает из-под полы, знает всё и обо всех мародёрах и воришках, скупщиках краденого и тех, кто не против приобрести ценный товар. Запрещённая торговля артефактами не приносит ему радости, не щекочет нервы и не заставляет сердечко биться, а глазки - гореть, просто это тоже удобно. Это приносит деньги, и взамен кушать не просит - знай себе проворачивай дела, если хватает хитрожопости и смекалки.
О'Салливану - Салливану, Салли - хватает.
Но ему просто похер. Так похер, что аж неудобно.

Салли пьёт, шляется по пабам, заводит разговоры, заводит драки, потому что а чем ещё заняться? Уж не войной ли этой самой, в которую все ударились вокруг? Извините, всем участникам боевых действий, ветеранам, инвалидам и просто больным людям он с удовольствием купит выпить, даже выпьет с ними, даже пожмёт руку. Если завтра они сдохнут, он не расстроится.
Потому что Салли верит - единственный способ выжить и существовать в гармонии с природой - делать свои дела и развлекаться, как можешь, пока дебилы бьют себя в грудь и строят из себя героев и праведников по обе стороны войны.

Он не добрый и не плохой, ему просто п о х е р. Людей к себе Салли не особо подпускает, но если подберётесь, он перебросит зубочистку на другую сторону рта, помолчит и от души посоветует придумать себе в это смутное время какой-то план и его придерживаться, потому что смысл таков: пошли всех нафиг и заживёшь спокойно.
То же самое Салли, завсегдатай "У Скаррса" как-то посоветовал Гестии, и даже предложил ей этот самый план - слышал, мол, ты неплохим артефактологом была? Ну, вот, есть такая вещь: могу кой-куда пристроить, помогать будешь с артефактами. Деньги, все дела. Совесть и честь? Да нахуй их. Соглашайся.
И предложение всё еще в силе.
Даже несмотря на то, что когда Гес упоминает Сопротивление, Салли ржёт полчаса до пены на губах.
Даже несмотря на то, что она побилась с ним об заклад, что заставит его изменить мнение об этом гнилом маленьком мирке.
Проиграешь - пойдешь на подработку, Гес?
Ну, посмотрим, рыжий.

Есть что-то, что так рьяно когда-то отвернуло Эвера О'Салливана от принципов и моральных устоев. Расскажи мне, что именно, почему он теперь держится за свой цинизм и нигилизм, как за спасительный канат, который, как хорошая карта, играет в 99% случаев.
Короче, дайте, хочу. Оставьте, пожалуйста, Шрайбера, и приходите в гостевую - мы, дети переулков, избавляем от скуки гипнозом и выкачиванием каждодневно с шести до шести.

Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который нас тоже не любит.
Пётр Леонидович Шпигель. Для меня — «Петруха», для Гестии — «Пьетья», «Пьетро» и «блять как же вы заебали, сраные русские».
Нихрена себе имечко, да? Уж прости, какое есть. Батя наш хоть и родился уже в Британии, но свои корни не позабыл — спасибо за этого его чистокровному папаше и двум старшим братьям, которые так до самой смерти и мнили себя последними светилами русской магической аристократии. Не хотим, называется, изучать культуру другой страны — будем насаждать своё. Не хотим учить английский язык — будем шпрехать на своём родном и беситься от того, что нас никто не понимает.
Примерно такая логика, наверно, была у старших членов нашей ёбнутой семейки, благодаря чему славный род Шпигелей благополучно канул в лету. Лёня, наш с тобой папаша, в этом плане оказался более приспособленным к новой жизни.

Растили наследника чистокровного рода, сурового русского мужика, а получили на выходе отпетого негодяя. Но, справедливости ради, очень обаятельного и хорошо умеющего заговаривать зубы.

Нашему папе нравилось быть чистокровным, но не нравилось жить в бедности. Ему, понимаешь ли, подавай большой дом, деньги и всякие предметы роскоши, а работать мы не будем, не-а, нас мама ебучим принцем родила. Вот мошенничать и вешать лапшу на уши жене — совершенно другое дело.
Моей матерью была маглорождённая волшебница — всё же Лёне не было интересно продолжать род, он у нас главное светило и собирался заботиться исключительно о самом себе. Да и вообще, чем больше я думаю обо всей этой ситуации, тем сильнее мне кажется, что я родился по чистой случайности. Презерватив порвался или типа того.

Думаю я так потому, что когда мне было девять лет, папуля начал активно сваливать из дома. Нам с мамой он говорил, мол, пиздец как занят на работе в Министерстве, а на деле он даже среди сотрудников не числился. Уже после встречи с тобой я понял, что он на самом деле навещал свою новую семью — тебя и твою мать, которая по совместительству была его подельницей.
Она была намного моложе его и тоже не хотела жить, как все нормальные люди. Хотела приключений, авантюр, риска и прочее. А кто будет ребёнком заниматься? Ну... посмотрим. Глядишь, как-нибудь да вырастет.

И ты вырос, да. Точно так же, как и я, понахватался от папы всяких русских словечек, сраный билингв. Точно так же, как и я, не особо проникся любовью к этому долбоёбу, но, в конце концов, родителей не выбирают.
Ты та ещё заноза в заднице. Огрызаться и отшучиваться умеешь хорошо, молодец. С виду весь такой положительный мальчик, улыбчивый, весёлый, вполне себе дружелюбный, а по факту — та ещё хитрая жопа. Глазками своими кого угодно заворожишь, а у самого — ни стыда, ни совести.

Когда мне было одиннадцать, отец всё же свалил из нашей семьи. И нет, я не виню тебя в этом. Ты виноват меньше всех. Хотя бы потому, что этот придурок и тебе в жизнь говна подкинул.
Он с твоей мамашей неплохо так наварился на продаже поддельных артефактов. И они бы дальше этим занимались, если бы не случилась война и Министерство не начало зверствовать. Этих двоих сразу — под белы рученьки и добро пожаловать в Азкабан (потому что, знаете ли, ваш последний покупатель был каким-то подозрительным — а вдруг Пожиратель? А вы сами, часом, не из этих?). Не навсегда, конечно, на год-полтора, но приятного всё равно мало, а ты фактически остаёшься выкинутым на мороз.
Папа тут же сделал несчастные глаза, сунул тебе в зубы письмо, да и говорит: «Сыночка, родной, выручай любимого папу: где-то в Лондоне тусуется твой старший брательник, ты к нему приди, попроси помочь папке...»

Родным сыночкой он тебя с роду не называл, да и о брате нихрена не говорил, но письмо ты всё равно взял и принялся меня разыскивать. Без особого успеха, потому что понятия не имел, откуда начинать поиски. Но однажды спросил у кого-то без надежды на ответ и...
[indent] — Шпигель? Лекс Шпигель? Ну так известно, где он — в «Белой виверне», в Лютном переулке, где ж ещё...

Хорошо излагает, собака, учитесь.
Я, честно говоря, до сих пор в шоке от того, что ты, мой младший брат, существуешь. Ну то есть, да, я подозревал, что мой батя не стал бы вести монашескую жизнь и обязательно переспал бы с какой-нибудь бабищей, но одно дело просто думать об этом, и совсем другое — видеть наглядный результат, прости господи, его похождений.
В общем-то, я не питаю к тебе ненависти. В конце концов, мы оба в одной лодке. Папаша нам достался не сахар, и вытаскивать его из Азкабана я не намерен. Да и ты, кажется, больше был заинтересован в том, чтобы повидаться со мной, а не спасти сраного отца.

Я не могу сказать, что мы сразу прям возьмём и подружимся. Вот уж фигушки. Сраться будем много, это точно, ты же всё-таки не маленький мальчик, а вполне себе самостоятельный вьюноша, которому есть, что сказать. Я буду и шпынять тебя, и злиться, и ругаться. И пиздить всех, кто решит, что ему можно поднимать на тебя руку. И отчитывать тебя всякий раз, когда ты решишь вляпаться в неприятности — представь себе, мне не насрать на тебя.

Короче, мы с Гес решили, что нам нужен ребенок. Будем тренировать свои родительские навыки на тебе, так что приходи и помоги нам.
Насчёт Хогвартса. Тут уже решать тебе. Можешь учиться дальше и спокойно жить в замке до самых каникул, а можешь бросить учебу нахер (как это сделал я) и жить со мной (в подсобке «Белой виверны», уж извини, чем богат).
Разрешаю терзать себя в гостевой и лс сколько душе угодно.

Тяжело, наверно, быть маглорождённым волшебником и при этом учиться на Слизерине — оплоте чистокровок.
Тяжело, наверно. Только у Винса никогда не было случая проверить, действительно ли это тяжело — потому что ему было откровенно похер.

Тут, что называется, нашла коса на камень. Шляпа отправила на Слизерин не обычно мальчишку из самой стандартной семьи — о нет, это было бы слишком просто. В логово к змеёнышам угодил настоящий золотой мальчик, любимый сынок важной шишки из правительства, который никогда не знал бедности и вообще привык, что вокруг него вращается чуть ли не вся вселенная.
А тут от него, видите ли, нос воротят, называют грязнокровкой и свято убеждены, что он не сможет стать лучшим из лучших.
В смысле я не смогу быть лучшим? Это я-то? Я?!
Да вы вообще знаете, кто я?
В общем, да, такому амбициозному мальчику только дай повод попонтоваться по поводу и без и посмотреть на однокашников снисходительно так, мол, вы, конечно, извините, но эти ваши мантии — говно полнейшее. На мусорные мешки похожи.
Попытались загнобить грязнокровку, да не вышло: тот оказался на редкость зубастым. Да и вообще, чистокровность его никоим образом не трогала, и проблем с самооценкой у Винса в принципе не было. На каждую колкость и издёвку у него всегда был готов ответ. А я справлял нужду в Букингемском дворце, и дальше что?
Была, конечно, другая проблема. И так, ты — маглорождённый пацан, который попал на фкультет, где таких, как ты, не то чтобы уважают. Что с тобой сделают? Попытаются загнобить, поиздеваться, заколдовать как-нибудь. Что ты можешь сделать? Всё то же самое, но в десять раз лучше. А для этого надо денно и нощно учиться.
Оп — и ты уже чуть ли не лучший ученик в школе, а профессор Слизнорт с тебя пылинки сдувает и ставит всем в пример. А самомнение всё растёт и растёт, как на дрожжах, и вообще наглость наше второе имя.
И, видимо, чтобы лишний раз поплясать на нервах других слизеринцев, ты завёл себе друзей с Гриффиндора — Эбенизера Хоупа и Стерджиса Подмора. Ну а что, всегда же можно сделать невинный взгляд, мол, я не я и хата не моя, и вообще, сами же говорите, что я грязнокровка и ничего не понимаю. Так что да, в жопу предрассудки, Стердж и Эвер слишком хорошие ребята, чтобы лишать их царственного внимания Винса.

Где-то курса с четвёртого прописался в редакции школьной газеты, чтобы иметь потрясающую возможность доводить однокашников до истерики двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, потом и вовсе выбил себе место главного редактора потому что если и есть в этом балагане действительно ответственный человек, то это точно не вы все. Ну и в общем-то да, ещё тогда он осознал, что журналистика — это действительно его. Как-то так Винс потом и пришёл на порог редакции «Новостей», сделал вид, что он, в общем-то, мальчик приличный и вообще во всех смыслах положительный, и получил работу, которая ему до сих пор нравится несмотря на всю толпу идиотов, которая тусуется в редакции.

Многим, наверно, пиздец как интересно, как же так вышло, что Винсент Каллаган, человек с самым раздутым самомнением и незримой короной на голове, вполне себе спокойно общается с Эбенизером и Стерджисом. И не просто общается — те искренне зовут его своим лучшим другом.
Ну, в общем-то, они знают о Винсенте чуточку больше, чем все остальные.
Они знают, что у этого парня всё в порядке и с чувством юмора, и самоиронией. Самомнение хоть и раздутое до безобразия, но всё же Винс действительно очень ответственный человек и в принципе трудоголик, который спать не будет несколько ночей подряд, но уложится точно в срок.

И да, Винсент хороший друг. Своих друзей он ценит, бережёт, помогать им старается и страшно обижается, если его помощь не принимают. А его друзья-гриффиндорцы, они такие: один вообще пропал из виду и не подаёт никаких сигналов, где он и что там с ним, а другого хоть за шкирку утащи в приличную съёмную квартиру и запри там — всё равно ведь выберется и свалит в свой обоссанный Лютный переулок. А Винсент беспокоится за этих дебилов и закидывает их громовещателями, если они не уделяют достаточно внимания его царственной персоне.

Ну а в остальном, конечно, мразь полнейшая: монашеский образ жизни не видёт, жопу каждому встречному-поперечному не лижет, ай-яй-яй таким быть. Посмеялся, а теперь вали нахуй.

И, возвращаясь к вопросу, нахрена Стерджису Подмору такой сволочной друг, держите ответ: чтобы было, кого доёбывать на тему «ну и как там у маглов».

Короче, Стерджу нужно его трио друзей азбуки. В этом же трио состоит Эбенизер, который в прошлом был просто ебанутым гриффиндорцем, а сейчас работает в борделе, веселится и доставляет неприятности. Стердж в трио отвечает за адекват, Эвер — за угар, Винс — за все «фе» и «фи». На каждого хорошего мальчика должно приходиться по одному цинику, а он сразу за двоих отдувается, герой.
Все менябельно, кроме факультета и гигантского эго.