Меня зовут Джебедайя Битерси, и это моя история.
Каждый день я несу Гарольду вырезки из газет, выпиваю с ним кофе и переписываю ровно три фразы в его сегодняшнем спиче. Три - квота. Ни больше, ни меньше. Речь не должна терять минчумской фирменной резкости, но порой резкость нужно направлять.
Я обсуждаю с ним новости и то, как отдел по погоде филонит свои обязанности; за окнами кабинета Министра какой день снег, а ведь ещё даже не декабрь.
Мне ведомо всё, что скажет Гарольд, о чём он подумает. Я всё же его пресс-секретарь, позвольте напомнить. Мы смеёмся. Он называет меня своим другом.
Я улыбаюсь в ответ.

Двадцать шесть лет я любил и люблю свою страну, её жителей, всех, с кем мне приходится разделить этот клочок неприветливого дождливого севера, в котором я чувствую себя обновлённым, всегда живым (поэтому не люблю командировки южнее Франции, увольте). Пятнадцать из них я живу в параллельном мире, знаю всю его подноготную, все законы.
И именно мне на передовой приходится наблюдать, как во имя чужих идеалов всё, чему я предан, окажется растоптано.

Я адекватный, образованный человек, у меня есть магловская степень и ЖАБА с отличием; вот я - капитан квиддичной команды в синем, и мы всем составом улыбаемся мне же самому, только на пару лет старше, за стеклом в позолоченной рамке над столом. Пьюси, Ходжес - Ходжес, Битерси - Джонс - Гамп, Бут. Мой звёздный состав.
Живо веду разговоры, подвижен, жестикулирую активно с первой полосы "Пророка" и произвожу впечатление человека ну вот того самого, который абсолютно на своём месте. Прекрасно выполняю свою работу, любим сотрудниками, оценен по достоинству.
Друзья говорят, что у меня самая стойкая социальная позиция и правильные убеждения из всех, кого они знают.

Что я трезво мыслю и положительно влияю на Министра.
Что Министр прислушивается ко мне и верит мне.

На деле я хотел бы взорвать их всех, и вскоре планирую этим заняться.

Джебедайя в Хогвартсе - некто вроде третейского судьи. К нему идут, когда заканчиваются аргументы у обеих сторон, и Джеб с филигранной точностью, вращая в воздухе тонкими пальцами, рассудит.
Уж Джеб - тот рассудит.
Образцовый студент и человек редкого чуткого ума, который умеет выслушать и сказать обдуманно, взвешенно, с учётом последних тенденций, своего личного мнения и общественной мысли. Энергичный, усидчивый и крайне талантливый, Джебедайя на три года старше Гестии Джонс, но та хотела бы быть, как он.
Гестия приходит в команду на втором курсе, игнорирует запрет на пробы для второклашек. Летает хорошо. Джебедайя лично подходит, кладёт руку на плечо - приходи через год.
Гестия сдержанно кивает, потом кусает подушку.
Через год они берут Кубок.
Дело не в Кубке, а в отношении Битерси к жизни. Утончённое, но не девчачье, а такое... окрыляющее, что ли, которым хочется надышаться, пока есть возможность. Неудивительно, что Джеб, уходя из школы, срывает овации экзаменационной комиссии, а спустя год становится младшим помощником Министра магии. Спустя три - пресс-секретарём.
Битерси слушают, забывая закрывать рот. Он правда молодец. Во всех начинаниях.

Поэтому когда Джебедайя понимает, что ненавидит Министерство и его машину, это сносит весь его крепко выстроенный мир летально. Назад не отстроить, да и незачем. Если помните, Джеб исключительно талантлив и усидчив. То был мир на любви и граните, теперь будет - на ненависти и слюде.
Таких фатальных разочарований в действиях своих однополчан мир ещё не видел. Во времена, когда пора отбросить палочки и встать плечом к плечу с ударной мощью и тузом в рукаве, общество волшебников предпочитает сделать вид, что ничего страшного не происходит. И он, Джебедайя, рупор этого общества.

То, что из умных и прекрасно отдающих себе отчёт людей получаются лучшие монстры во имя всеобщего блага, нам известно. Битерси в отчаяньи смотрит по сторонам и понимает, что бикфордов шнур уже горит. После бессонных ночей его примет только Азкабан.
И тогда он находит радикалов-сопротивленцев.
Пожиратели Смерти - не последнее зло, но самое первое - те, кому абсолютно всё равно.
Именно с такими Джебедайя начинает свою борьбу.

На одной их сходок Сопротивления, Гестия замечает бывшего идола и капитана, заговаривает с ним за жизнь, и сперва радуется дурной радостью, что жизнь приводит к ним лучших из лучших.
А потом составляет паззл, который в голове у Битерси, и ей становится очень плохо.

Смогу ли я ещё переубедить тебя?
Даже если все наши тебя поддержат, Джеб?..

Умный образованный парень, с логичным и замечательным складом ума, решает устроить заговор против министерской верхушки, которая в своё время проигнорировала Волдеморта. То, как он докатился до жизни такой, его скрытые мотивы и судьба - всецело в ваших руках. Сможет ли он придумать покушение, станет ли его реализовывать, послушает ли Гестию, предаст ли Минчума, отправится ли в бега или уйдёт в подполье, встанет ли за плечо Дэвида Уолкера в его revenge-миссии?
Мне ясно одно.
Это не псих, который потихоньку слетает с катушек и посему решает по приколу убить всех. Мне интересно, что происходит в голове у человека, который готов пожертвовать всем во имя справедливости.

Сопротивление готово сопротивляться, и, вот знаешь, наши враги - не только ПС. Их хватает в Министерстве. Их слишком много в Министерстве.
Пора что-то с этим делать, на кону - жизнь Британии.
А она - превыше всего.

In fire, in whispers
I would die for a million years

Скажи мне, давно ли ты просыпался? Давно ли слышал живые голоса вместо хрипов своих лёгких? Давно ли ты открывал глаза, чтобы взглянуть на своё отражение в зеркале? Выглядишь паршиво. И с каждым днём всё хуже и хуже. Проснись, посмотри в битое стекло мутного оконца своей каморки. Под глазами - чернейшие круги размером с половину лица, впалые щеки, меловая бледность кожи. Встань же с пропитанной привычным по́том постели, оглянись, в каком свинарнике ты живёшь: пласты пыли по полу, разводы от влажных ладоней по табурету, разбросанные повсюду мятые поношенные пиджаки и порванные по краям штанин брюки, исчерченные карандашом книги по колдомедицине и сборники маггловских сонетов и романов; по стенам - репродукции Каспара Давида Фридриха и Архипа Куинджи, копии плакатов различных музыкальных групп и открыток времён Первой мировой войны (кстати, как тебе удалось всё это достать?); стопками сложены треснувшие пластинки и замаранные неудачными карандашными рисунками альбомы (когда-то ты даже пробовал зарабатывать этим на лондонских улочках, но на двенадцать пенсов в день не проживёшь, да?). Посмотри, что с тобой стало, совсем погряз в омуте всех этих грязно-маггловских штучек. Всё хочешь к ним? Так давай, смелее шагай в распростертые для тебя объятья их прогрессивного мира, надейся на помощь этих жадных неотёсанных олухов, встречавших тебя косыми взглядами и сморщенными носиками, рассчитывай на их сострадание и медицину.
Тебе выздоровление даже здесь, в Магической Британии, не светит, не то что в больницах сраных магглов. Думаешь, наскребёшь денег и сможешь вылечиться хоть где-то? Как бы не так, милый Уилл. Тебе суждено сдохнуть в объятьях своих драгоценных мертвецов. Иронично как - изо дня в день бродишь мимо венков и гробов, глядишь в студенистые глаза покойников, дотрагиваешься до их застывшей в удивлении и досаде резиновой кожицы, а думаешь только о том, что вот-вот окажешься с ними в одной шеренге, в чудовищной армии погибших, которая всегда будет ждать пополнения. Куда ты прошагаешь с ними, ты не задумываешься. Ад и Рай - понятия тебе знакомые, но неинтересные. Плевать ты хотел на распределение по грехам и оценку своей благодетели где-то за размытой полосой жизни, в растекшейся по краям трещине между глухим мраком и выдуманными Синими городами.
Тебе вообще негоже придумывать себе светлое будущее и о чём-то мечтать. Разве что о скорой смерти, желательно, безболезненной. Потому что денно и нощно с этой болью, как с тенью и душой, как с сестрой и музой живёшь, потому что устал и болен.
Ты погибаешь.
И даже не на поле боя. В тылу, но не за честь и свободу. Ты просто сгораешь всеми клетками своего пышущего (когда-то) молодостью тела, всеми сумбурными мыслями и чарами своих прерывистых снов. Ты никогда не спишь, а кажется, что во сне пребываешь уже целую вечность.
Оглядись - у тебя комнатка в Лютном три на три метра, как надежда - три шага до бюро, как скрюченные в черноте лёгкие, пропитанные инфекцией. От здоровых бронхов осталось-то - три сантиметра уже ничего не значащей массы. Но в груди живёт не только болезнь. Твоё сердце, сжавшееся от людского непонимания и изматывающей тоски, всё еще бьётся. Потому что ты к ним привычен уже, к своей печали и одиночеству, ты с ними сросся, как чахотка с тобой, будто со всей этой падалью ты уже появился на свет. Родители, кстати, быстро и с удовольствием от тебя избавились, когда прознали о твоей склонности к магии, которая проявилась у тебя уже в четыре года. Воспитывала тебя бабушка со слабым слухом и слабым, но истинно огромным и добрым, сердцем. Она стирала тебе школьную форму и радовалась твоим крошечным успехам в учёбе, с особым усердием читала тебе древние легенды и пела колыбельные, только порой не слышала, как ты падал на лестнице её скрюченного домика и кричал ей, растирая руками изодранные в кровь колени. Но это ничего, ты же вырос хорошим и совсем не обидчивым мальчиком.
Чуточку, может, на всю поганую жизнь вокруг, на своё потерянное детство с любящими мамой и папой (о родителях тебе ничего не рассказывали, а ты уже ничего о них не помнишь), на своё предательски слабое, даже для почти_мага, здоровье, на свои бездарные попытки выучиться на целителя, на свою нерасторопность и немощность, которая даёт тебе возможность работать только с мёртвыми. Ибо живые вечно недовольны, вечно смотрят свысока и с прищуром, вечно крутят тебе у виска. В большей степени, когда болезнь бушует в твоём организме. Ты превращаешься в овощ, марионетку, ведомую заразой, что с каждым обострением подводит твоё податливое тельце ближе и ближе к пропасти. Вот так, шаг за шагом, ты приближаешь свою встречу со Смертью. Подострое течение туберкулеза легких сопровождается ухудшением аппетита, похудением, увеличением температуры. Становится невозможно не просто работать, но и ходить, есть, пить, дышать. Кашель одолевает, но уже не мучает и не страшит, особенно, когда выплёвываешь очередной сгусток крови.
Но скоро ты можешь дышать. Легко и свободно, как мечты и мысли, несмотря на твой страх их воплощать, начинают заполнять твой разум. При отсутствии обострения твоё заболевание бессимптомно. В это затишье ты можешь снова пытаться жить. С крошек хлеба на корочку, с ночей у забальзамированных статуй (потому что начинают выгонять из съёмной комнатушки за неуплату) к ночам на своём посеревшем от катышек матраце. В моменты свободы от пыток здоровья в твоей жизни гремит война. Она глядит своими затуманенными глазами десятков покойников в твоё любопытное лицо и спрашивает: "Ты скоро трусом быть перестанешь?"

Итак, как вы уже поняли, у Уилла всё крайне худо с лёгкими. Это хронический диссеминированный туберкулез легких, чаще всего находящийся в спящем состоянии (подробнее о нём расскажу). Поскольку Уилл всё же является магом, его заболевание влияет на организм чуточку меньше, чем это бывает у магглов. НО Уилл не лечится от слова совсем. Пожалуй, его спасает только его магическая кровь. У него элементарно нет средств на покупку продуктов, не то что на приобретение целебных зелий. Все его деньги уходят на оплату жилья и бесполезных маггловских туберкулостатиков первой линии, ибо волшебные микстуры стоят во много и много раз дороже. Также он предпочитает обзаводиться разного рода репродукциями картин и винтажными маггловскими открытками, часто пробует рисовать с них свои особенные сюжеты.
Скажу сразу, что вам не удастся попасть в страну розовых пони и радуги, имейте в виду, что Уилл умрёт в 81/83 году. Хронический диссеминированный туберкулез имеет длительное, многолетнее течение, но я хочу скорее увидеть Уилла в нашем клубе суицидников (мучеников), поэтому не пытайтесь делать так, чтобы он выздоравливал хд Я хочу, чтобы Уилл кашлял стеклом, разочаровывался в самой жизни и себе, но верил в победу Сопротивления над Пожирателями. И умирал ближе к 81-му году с: Вполне возможно, что перед смертью вы захотите побыть героем и попробуете попасть в ряды сопротивленцев, чтобы противостоять очистительным рейдам ПС. На ваше усмотрение.
Со мной сыграть у вас получится разве что в Мунго (может, пару раз могла давать вам зелья бесплатно, а потом - извините), потому что мы по разные стороны баррикад - раз, в не соприкасающихся социальных кругах - два, но я очень хочу видеть этого персонажа у нас на форуме (и желательно с внешностью Барнарда, но ваши варианты рассмотрю).
Имя можно сменить. Vespers — утренние молитвы в в католицизме (простите, не смогла без отсылки к религии), а Willow - ива («плачущее дерево» - символ смертельной печали).

Персонаж подлежит изменению. Прошу, свяжитесь со мной, чтобы я знала, что именно вы хотите поменять. Обращайтесь в гостевую и лс. У нас очень активный Лютный переулок и Сопротивление, приходите!