Блетчли не сразу понял, что ужин окончился. Последние час-два он сидел и пялился прямиком в небо, как будто оно просто обязано было разверзнуться и засосать слизеринца вместе со значком. Можно сказать, что внимательностью и сосредоточенностью Блетчли никогда особо не отличался. Когда он-таки отвлек свой пристальный взгляд от уже не на шутку темнеющей синевы, его глазам предстала скучнейшая картина. Все оставшиеся на внутреннем дворе студенты либо общались между собой, либо делали вид, что собираются отправиться по особо важным делам, либо дрожали от холода. Майлз хмыкнул и достал палочку.
- Люмос.
Причин осветить происходящее не было, но сликом уж слизеринец заскучал, сидя на полуразрушенной скамье. И замерз. На улице не май-месяц вообще-то! Он только сейчас понял, что оделся недостаточно тепло, ловким движением руки поправил сползший с шеи зеленый шарф и отряхнул ботинки от снега. Пора бы и честь знать. В смысле, отправиться в гостиную, затем в спальню, а затем как следует выспаться. Блетчли поднялся, держа палочку перед собой, огляделся в поисках своих вещей, но тут же вспомнил, что с собой у него ничего нет. Гол как сокол, короче. Вглядываясь в сонный теплый свет, исходящий от палочки, он краем глаза заметил знакомую фигуру.
- Виола, ты ли это! - искренне обрадовавшись слизеринке пропел Майлз и помахал обеими руками, стараясь привлечь внимание дамы. Палочку, конечно, он при этом выронил.

Отредактировано Miles Bletchley (25.03.19 01:33)

- Мааайлз
Слизеринка все же заметила его самые искренние попытки привлечь внимание и подошла. Блетчли не сразу сообразил, что выронил палочку, и был крайне благодарен девушке за то, что она выкопала ее из снега. Он огляделся. Гостьи из Шармбатона и гости из Дурмстранга были крайне увлечены друг другом. Парни из Болгарии походили на никогда не испытывающих чувство холода и смущения ребят, были суровы и бородаты, как один. Девушки из Шармбатона же напротив, порхали как бабочки, были такими хрупкими и летящими, как увеличенные заклинанием феи. Майлз сразу почувствовал шлейф французских духов и поморщился от многообразия этих ароматов, витающих в прохладном воздухе. Как бы то ни было, парень понял, наконец, что все это время, пока он замерзал на этой скамье, поглощенный своими мыслями, вокруг происходило какое-то если не торжество, но крайне значимое событие, не иначе. А может, всем этим иностранцам просто нечем заняться.
Итак, Блетчли перевел взгляд на подошедшую к нему слизеринку и, выслушав два ее вопроса на тему того, какого черта он тут забыл, поспешил ответить:
- Да я тут вроде как сидел-сидел и к скамье примерз, - после этой фразы Майлз замялся, пытаясь вспомнить, что же он вообще делал в такое время на внутреннем дворе зимой. Куда приятней он бы провел время в спальне, прячась под теплым одеялом с бутылкой сливочного пива, заныканной под кроватью еще месяца два назад. Он горестно усмехнулся.
- Мое сердце отдано Квиддичу, - он улыбнулся, - ну, конечно, если не считать симпатичных дамочек с Рейвенкло. Они такие умные и неприступные, ты видела? - он хохотнул, потому что никакие дамочки из синего факультета его не интересовали, просто к слову пришлось, как и всегда. Француженки - это отдельная тема. Они не интересовали парня от слова совсем. Везде, в каждом углу замка он слышал их картавое щебетание и ароматы духов, которые его раздражали. От этого запаха у него кружилась голова, и в принципе слизеринец был рад, что французские гостьи не решались спуститься в подземелья, потому что проходу от них не было нигде. Чего только стоят разговоры о Святочном бале, господи, Мерлинова борода, как же девчонки достали. И как он их сразу не заметил?
- Давай не пойдем к ним, Ричмонд, умоляю тебя, - Блетчли с надеждой уставился прямо в лицо девушки, но та не обратила внимание на страдания парня и в ту же секунду он увидел, как какой-то дурмстранговец уже передавал ей в руки какой-то сосуд, - я не буду это пить, Ричмонд, они мне не нравятся.
Холод сделал свое дело. Из рыжего авантюриста Майлз Блетчли превратился в уставшего промерзшего зануду, чьей последней целью была возможность хорошенько погудеть с иностранными гостями. И дружба между народами его сейчас интересовала меньше всего.