Гарри скучал. Гарри скучал все каникулы по тому ощущению свободы, что дарит полёт. Он всё лето вспоминал, как на одном из собраний чемпионов Крам, на своём ломанном, вперемешку с болгарским английском, объяснял и описывал свои ощущения при полёте на метле. Поттер, несмотря на специфическое произношение и скудность языка Виктора, узнавал в его словах и себя, восторженно и согласно кивая после каждого сказанного болгарским ловцом слова. Кивал и Седрик, для которого эти эмоции тоже были знакомы.
Гарри смотрит. Гарри смотрит по сторонам, каким-то образом оказавшись в центре квиддичного поля со своей "Молнией" в руке и невероятной тоской в сердце. Он не может отвести взгляд от трибуны Хаффлпафф, а до ушей доносится клич барсуков, славящий их великолепного ловца. "Седрик, Седрик!", гудит у Поттера в голове, пока он не встряхивает голову и не начинает разминать плечи, лишь бы избавиться от этого имени в голове. Гарри закрывает глаза и, вопреки своей воле, снова оказывается там, на старом кладбище, обессиленный и полный отчаяния, не в силах помочь уже мертвому Диггори.
Гарри взлетит. Гарри взлетит, пытаясь улететь от всех этих воспоминаний, от всех этих корящих взглядов и осуждений, от всей этой клеветы и недоверия. Он направит метлу так, что будет лететь вверх, на встречу небесам до той высоты и скорости, которую она позволит. Он будет лететь, не отклоняясь ни на единый дюйм, представляя, как рядом с ним, также не боясь ничего, летит Седрик, в погоне за тем самым победным снитчем.
Гарри открывает глаза и отталкивается от земли.

Голос, который Поттер предпочел бы не слышать никогда, противно вырывает Гарри из раздумий. Светловолосый слизеринец, чье лицо будто всегда покрыто презрением, словно длинный и гадкий хвост преследует Поттера.
Гриффиндорец не ответил, молча продолжая полёт, сделав вид, что не расслышал сказанного Малфоем. Лишь сжатые на метле сильнее руки могут выдать его подлинную реакцию на Драко. Гарри знает, что лучше не подавать виду, не показывать слабости  этому слизеринцу, чья жизнь будто строилась вокруг Гарри: даже Гермиона с Роном не так живо интересовались его самочувствием и внутренними переживаниями.
- Заткнись, - коротко отрезает Гарри, когда Драко называет имя Седрика - Не оскверняй его имя своим грязным ртом, придурок.
Поттер  по-прежнему не смотрит в сторону Малфоя, прекрасно представляя как выглядит его довольная ухмылка. Он бросает взгляд вниз, понимая, что они двое находятся достаточно высоко и любой толчок может стать роковым. Гарри знает, чего добивается Малфой и улетает вперед, не ответив на заданный вопрос.

Малфой всегда умел подбирать слова, которые заставляют ненавидеть его и презирать еще больше. Однако, сейчас этот эффект работает в обе стороны: светловолосый пробуждает в Поттере то, отчего он так отчаянно пытается сбежать.
- Ты не был там, - цедит сквозь зубы Гарри.
Да, никто из них не был там. Там не было Драко Малфоя, там не было никого из тех, кто громко и во всеуслышание обвиняют его во лжи и шепотом, за спиной, обвиняет его в смерти Седрика. Не было никого из этой кучи школьников, которые в своем мнении о сумасшествии Гарри превратились в однородную, безликую массу.
Однако, Поттер отчетливо помнит лица всех тех, кто был там. Лица, имена, страх в глазах. Их отчаяние, дрожь в голосе, оправдания, мольбы. Интересно, знает ли Малфой, как его отец пресмыкается перед Волдемортом? Наверняка нет: если бы знал помалкивал бы.
- Я знаю кто еще мог спасти Седрика, - громко говорит Поттер, теперь смотря Малфою в глаза - Один из тех трусов, что прикрывается за своей фамилией. Прямо как ты.
Поттеру плевать, догадается ли Малфой, о ком идет речь: Поттер всё равно назовет имя.

Отредактировано Harry Potter (24.01.19 17:12)

- Люциус, - говорит Поттер, несмотря на то, что Малфой очень ловко перевёл тему разговора.
Нет, он не будет вестись на поводу у этого самодовольного недоноска. Гарри прекрасно понимает, чего тот хочет и осознание мотивов слизеринца позволяет гриффиндорцу взять себя в руки. Нет, злиться Гарри не будет, по крайней мере не сейчас. Малфой хочет разговора? Он его получит.
- Во мне нет ничего особенного, Малфой. В тебе, кстати, тоже, несмотря на то, что ты считаешь по-другому. Я никогда не называл себя великим волшебником и не выбирал того, что со мной было. А вот у тебя всегда была и есть возможность сделать правильный выбор, но в погоне за сомнительным одобрением своего отца ты, почему-то, всё никак его не сделаешь. Ну и можешь даже не намекать на смерть моих родителей пытаясь оправдаться, я помню тот разговор на перроне, можешь не утруждаться.
Гарри внимательно наблюдал за Драко, изучая его реакцию.
- Чего ты хочешь? Подробностей смерти Седрика? Думаю Люциус тебе сможет рассказать больше моего.