Колючий ветер щипал за щеки, норовя холодной лапой пробраться за ворот квиддичной формы и отогреться за пазухой слизеринца. Ужасно хотелось поежиться, выгоняя стылый воздух прочь и заполняя пространство привычным теплом разгоряченного тренировкой тела, но мальчишка упрямо расправил плечи, выпрямляясь, и не желая идти на уступки никому — даже промозглой февральской погоде, обычно не спрашивающей ничьего разрешения и вовсю демонстрирующей свой паскудный нрав. Всё было лучше невыносимой жары, от палящего зноя которой хотелось спрятаться на дне Черного озера и подняться на поверхность исключительно ближе к осени. Змеи — любители полумрака и привыкшие к прохладе родных подземелий, и вовсе сходили от нее с ума, уже к полудню превращаясь в раздраженные вареные овощи. Не удивительно, что самые важные матчи всегда выпадали на самую горячую пору — чем труднее давалась победа взмыленным скоростями и многочасовыми тренировками игрокам, тем слаще бывал ее вкус.
Чего не скажешь о последней игре с Хаффлпаффом — даже сейчас Деррик думал, как много бы отдал за возможность крутануть ось маховика времени, переворачивая крохотные песочные часы и возвращаясь в прошлое. На импов матч, в чертовы теплицы, на треклятый бал. Прекрасно осознавая, что, даже имей он подобную фору, он не воспользовался бы ей, оставляя всё, как есть. Признание совершенной ошибки всегда стоило баснословно дорого для любого из серебристо-зеленых — и Деррик всякий раз отказывался брать взаймы, предпочитая лицом к лицу встречаться со всеми неминуемыми последствиями своих действий. В этом и состояло отличие воспитанников Салазара Слизерина от представителей других факультетов — они с малых лет привыкали нести ответственность за свои поступки. Отдавать отчет за каждое принятое решение. За каждый сделанный выбор. Отголоски которых и обожженные гноем буботубера спина и плечи все еще помнили слишком хорошо. Кудахчущая в больничном крыле Помфри только охнула, когда он снял рубашку, пытаясь не зашипеть от прошивающей каждую клетку боли. Истерзанную ожогами кожу пришлось заращивать спешно и быстро — слизеринец не желал выпадать из строя надолго перед первой в году игрой своего факультета, подводя всю команду. Удивительно, но, несмотря на спешку и весьма посредственное исполнение безапелляционных указаний местного колдомедика, запрещающих мальчишке тренироваться до самого начала матча, ему удалось обойтись практически без шрамов - разве что возле лопатки змеилась тонкая искривленная полоса шершавой, криво сросшейся плоти, навсегда оставаясь презентом на память, впаянным в саму кожу — так, чтобы ни спрятаться, ни убежать, ни забыть.
- Забудешь тут, как же, - буркнул слизеринец себе под нос, седлая метлу и замечая снующую под облаками фигуру. Даже без гнезда растрепанных ветром волос на голове узнавая о'Флаэрти, со всей силы дубасящей по бладжеру. Словно пытаясь наказать за что-то — только вот непонятно: невесть как и чем успевший проштрафиться мяч, или саму себя. Расставшись в теплицах, они практически не пересекались до матча — Деррику было малость недосуг вылавливать по большому замку маленькую хаффлпаффку, кажется, в совершенстве освоившую искусное умение растворяться в тенях длинных коридоров. Слизеринец едва успевал совмещать учебу и лечение, то и дело мотаясь на перевязки — так что совсем не удивился тому факту, что девчонка ни разу не пришла навестить его и справиться о его здоровье. Да он и не ждал этого — учитывая характер их последней встречи, он вообще сомневался, что они снова смогу заговорить друг с другом. Что им было обсуждать после всего случившегося? Погоду? Рост котировок драконьей печени на черном рынке? Методические рекомендации по обращению с буботуберами? Тем удивительнее ему было наблюдать за тем, как девчонка раз за разом предпочитала атаковать кого угодно, кроме него самого. Словно предпочтя вычеркнуть на время матча факт его присутствия на поле. Сколько раз за время встречи их факультетов пущенный ее рукой мяч успел добраться до него? Три? Пять? Да и те — по касательной, вполсилы, не способные доставить выносливому отбивале хоть толику проблем. Никаких трудностей с приемом и обработкой, никаких лихих, замысловато закрученных подач — не знай Перегрин ее так хорошо, решил бы, что хаффлпаффка съела с утра слишком мало каши или вовсе осталась в родной спальне, попросив заменить себя на поле своей дражайшей подружкой Эпплби, опившейся оборотного зелья. О'Флаэрти была сама не своя — и Деррику следовало радоваться сумятице, произошедшей с главным и непримиримым противником, но это, удивительным образом, его раздражало. В первую очередь потому, что произошедшие с ней метаморфозы были напрямую связаны с ним самим. Девчонка не разучилась играть — вовсе нет, она без особого труда едва не оставила без ребра Монтегю и заставила Касса вдоволь попетлять, уходя от преследующего его мяча. Который, - надо же, какая случайность, - начинал вилять всякий раз, появляясь на пути плечистого шестикурсника. Он всегда ценил в ней достойного, упрямого, не знающего усталости и жалости соперника, а теперь девчонка вела себя с ним так, будто… жалела его? Берегла? Обходила стороной по кривой дорожке, думая, что сумеет избежать непременно волочащийся и преследующий слизеринца шлейф проблем? В таком случае, у Деррика была для нее новость — все кривые тропки всегда были змеиными. Все они всегда вели её к нему.
Без труда набрав нужную высоту, слизеринец замер в воздухе, оценивая расстояние. В квиддиче действовали те же правила, что и в любой другой игре с мячом — если ты желал поразить цель, ты должен был бить не в ту точку, в которой она пребывала в данный момент, а в ту, в которой она должна была оказаться через мгновение. Любительница кулинарного хереса и бохо-стиля Сибилла Трелони только порадовалась бы, узнай, как часто квиддичные игроки использовали столь любимые ею уроки предвидения. Хотя, всё дело, конечно же, заключалось в скупом расчете и грамотно рассчитанной траектории. Задержав дыхание и выждав нужный момент, Деррик выпустил из рук удерживаемый бладжер, что есть мочи посылая его вперед. Иссиня-черный мяч с гулом набрал скорость, устремляясь вперед, быстро, звучно пролетая мимо девчонки - а потом врезался в своего товарища, оттесняя его в сторону и так и не позволив ему поразить кольца. Зачарованные атаковать ближайшего из оказавшихся поблизости игроков, мячи со свистом развернулись в воздухе, нацеливаясь на единственную жертву, вольготно расположившуюся в радиусе их поражения и с предостерегающим жужжанием направляясь в сторону хаффлпаффки. 
- Если желаешь сдаться, О'Флаэрти, советую тебе сделать это прямо сейчас, - небрежно окликнул девчонку Деррик, силясь перекричать ветер. Больше щелкая ее по носу, чем на самом деле уговаривая. Он все равно пришел на поле, чтобы лишний раз поразмяться и потренировать кости — так почему бы не так, и не сейчас?
[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

Отредактировано Peregrine Derrick (13.07.18 23:47)

Разумеется, она не желала. С таким же успехом Деррик мог бы предложить Вуду отказаться от квиддича навсегда, или велеть Крумбу выкинуть импову волынку, заменяя ее на набор для игры в «Плюй-камни». Вместо этого упрямая девчонка повела древком метлы в сторону, беспечно подставляя спину целенаправленно метящимся в нее бладжерам, и наконец-то перестав делать вид, что тренируется на поле в гордом одиночестве. 
Всё-таки прижал я тебя, а, хаффлпаффка, - если бы довольной улыбкой можно было разогнать тяжелые февральские тучи, Деррик совершенно точно попробовал бы улучшить погодные условия. Увы, ни одному оскалу в мире были неподвластны подобные фокусы, а потому слизеринец не взялся и пытаться. К чему заниматься бессмысленными вещами, если можно было потратить время с куда большей пользой. Например, смотреть, как О'Флаэрти пытается изобрести новые остроты, высоко задирая подбородок и изо всех сил пытаясь показать, что её нисколечко не волновало его присутствие. Деррик знал, что это звучало странно — было тяжело и достаточно проблематично загнать в угол кого-то, кто парил на высоте в небе - открытом, распахнутом всем ветрам, свободный лететь куда угодно. Но всё равно загнал. Вынудил заметить себя. Приказал перестать игнорировать, откровенной подначкой втягивая в словесную дуэль — чем не развлечение для двух скучающих подростков, прекрасно обученных бить друг друга по самым больным местам, и совершенно не умеющим находить общий язык? Слизеринцев никогда не учили быть изящными. Лишь эффективными, напористыми, неизменно добивающимися своего — и любой серебристо-зеленый прослыл бы лжецом, если бы посмел сказать, что жить с подобными установками вдруг стало скучно. Знаешь, как это работало, Макс? Противник летал на Нимбус-2000? Ты шел и всеми правдами и неправдами доставал себе Нимбус-2001. Враг тренировался по двенадцать часов в неделю? Ты повышал свою ставку до шестнадцати. Речь шла не о мастерстве или таланте. Не о чертовых метлах, силе удара и количеству дурацких часов. Речь шла о победе — всегда и только о ней.
Хотя настырную хаффлпаффку, при всех ее неоспоримых недостатках, все же было сложно причислить к последней категории. Не враг, - мысленно поправил сам себя слизеринец, с мрачным удовлетворением глядя на ершистую девчонку, благоразумно держащую дистанцию и кричащую ему о заключенных играх и пари. Соперником — вот кем была импова барсучья отбивала. Врага хотелось уничтожить. Соперника — победить. Обыграть, обвести вокруг пальца, разбить в пух и прах, раз и навсегда закрепляя за собой звание лидера и отбивая всякое желание соревноваться с собой. Утереть аккуратный девичий нос в окружении едва заметных глазу золотистых веснушек, строптиво морщащийся всякий раз, когда Деррик оказывался поблизости. Словно не понимающий, что так она бесит и выводит его из себя еще больше. Такая она, эта О'Флаэрти — гребаная неправильная неправильность, вечный вызов, осколки медового янтаря, невесть как налипшие на тонкие полоски лукавых радужек, разомкнутый, мягкий рот, который хотелось целовать, чтобы стереть задумчивую укоризну, притаившуюся в уголках губ. Будь она помудрее, и захоти и правда избавиться от надоевшего ей слизеринца — поддалась бы пару раз, лишая их непреходящую борьбу соревновательного смысла. Заставила мальчишку потерять к ней интерес. Позволила бы ему разочароваться в сопернике, со спокойным сердцем отпуская задиристого отбивалу найти себе новый объект для противостояния — и так было бы, если бы не одно «но». Хаффлпаффка не умела отступать, а Деррик — не умел проигрывать. Против неё выдержка слизеринца была похожа на хрупкие, многовековые пергаментные свитки, хранящиеся в замшелых секциях школьной библиотеки. Достаточно одного дуновения ветра — и они разлетятся в пыль, не оставив и следа от былого самообладания.
Совсем, как тогда — в теплицах. Или сейчас, когда она решила вновь подергать смерть за усы, не самым удачным образом напомнив шестикурснику о частоте его визитов в Больничное крыло. Будто бы не она сама являлась главной причиной, на многие дни обеспечившей его персональной койкой во владениях Помфри. И он не знал почему после всего произошедшего между ними, он продолжал делать это. Не защищать ее, — Мерлин, он же не Диггори, чтобы скакать вокруг хаффлпаффки рыцарем, на ходу размахивая плюмажем и вонючим букетом из наспех собранных полевых цветов. Скорее, прилагать усилия, чтобы минимизировать причиненный ей ущерб — каждый раз находя новое оправдание и объяснение невесть к чему проснувшегося в нем и далеко не свойственного Деррику альтруизму. Но собирался выяснить. Может быть, прямо сейчас. Холодно замерев на метле, слизеринец не мог не оценить то, с каким проворством и бесстрашием импова девчонка увернулась от одного бладжера, перехитрив его и отправляя в сторону отбивалы второй. Захват ленивца — не самый простой в исполнении прием, но для юркой и хрупкой О'Флаэрти он не составил особого труда. По сравнению с ней Деррик был слишком массивный и широкоплечий, так что, захоти он вдруг повторить нечто подобное, метла неизменно провалилась бы на пару футов вниз, угодив в воздушную яму и подчиняясь силе тяжести, тянущей ее в сторону земли. Зато слизеринец был гораздо более развит физически, а потому и бил по мячу куда сильнее. Что совершенно не пригодилось ему, когда девчонка, извернувшись и повиснув на одной руке, послала в его сторону бладжер,   
- Мне сложновато будет снова попасть к Помфри, учитывая то, что ты не отбиваешь, а гладишь меня своими мячами, - вытянувшись в струнку и предвкушая недурное развлечение, рассмеялся мальчишка, прекрасно зная, что любое упоминание ее спортивных умений взбесит ее не хуже, чем горсть жгучей крапивы, брошенной за пазуху. Слишком поздно понимая, что думает сейчас о другой ласке и других пальцах, нетерпеливо собирающих дрожь с прижавшегося к нему тела. Изгибе мягких бедер, притиснутых к туго обтянувшим ноги брюкам под аккомпанемент срывающихся и  гулко падающих капель воды  — так жарко и тесно, что казалось, что ближе уже невозможно — на улице царил стылый холод, а Деррик все равно вспыхнул, горя как от лихорадки.     
- Словно пытаешься сделать мне приятное, да всё не знаешь как. Захочешь приласкать - не стесняйся, О'Флаэрти. Я не скажу Диггори о твоем маленьком секрете — мне будет крайне обидно потерять такого противника из-за какого-то конфликта интересов, - насмешливо бросил он девчонке, выбирая выгодное положение для замаха, и со звонким ударом отправляя бладжер обратно в ее сторону. Почти не покривив душой, говоря о том, что ему будет ее не хватать — несмотря на отвратительный характер и скверный нрав, девчонка была довольно неплохим игроком, знающим, для чего она приходит на поле. Вот и сейчас, почуяв, чем дело пахнет, она перестроилась, меняя положение и уходя от порыва пронизывающего до костей ветра, способного оттеснить ее в сторону и помешать обороне. Неплохо, - одарив скупой похвалой маневр силящейся одержать над ним верх девчонки, Деррик нашел взглядом второй парящий в воздухе мяч, мысленно выстраивая его траекторию. А затем, усмехнувшись и убедившись, что сам стал объектом его охоты, направил свою метлу в сторону хаффлпаффки, что есть мочи несясь ей наперерез в попытке тарана и собираясь уйти от столкновения в последний момент, оставив ей в качестве подарка своего импровизированного преследователя. 
[newDice=1:10:1:Не дать в обиду щи, щелкнуть в ответ по носу]

[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

Отредактировано Peregrine Derrick (25.07.18 23:55)

Холодный ветер свистел в ушах, обжигая ледяным дыханием голову, но разогнавшийся Деррик и не думал сбрасывать скорость. Напротив, будь его воля — ускорился бы еще сильнее, прижавшись грудной клеткой к черненному древку метлы и добиваясь того, что пустующие трибуны слились бы перед его взором в одно неразличимое, разноцветное пятно, мелькнувшее перед глазами спятившим калейдоскопом. Хаотично рассыпанными крошечными осколками стекла, до последнего не желающими складываться ни во что другое, кроме поджидающей его маневра О'Флаэрти. Девчонка, вне всяких сомнений, загодя раскусила замысел слизеринца, и теперь судорожно размышляла, гадая о способе прервать его атаку. Стычка, отмашка, давилка — любой спортсмен, мало-мальски играющий в квиддич, был знаком с этими словами не понаслышке. Априори будучи жесткой и контактной игрой, квиддич не приемлил сантиментов и расшаркиваний, а его многовековая история и матчи игроков-профессионалов лишний раз подтверждали, что любой спорт был подобен заплыву в бассейне, кишащем акулобразами. Хочешь выжить? Либо не суйся в воду, либо научись кусаться сильнее прочих — третьего не дано. Победа или смерть, хаффлпаффка — только так, и никак иначе. Никто не обгонял другого игрока, рассыпаясь в извинениях и вежливых реверансах, никто не мутузил бладжером, ломая ребра противнику, и тут же заверяя того в своей личной и безоговорочной симпатии. А в случае с отбивалами всё обстояло и того проще. «Вижу цель, не вижу препятствий» - не этому ли нехитрому девизу подчинялись все биты мира, отправляя тяжелый железный мяч в его увлекательное и костедробильное турне? Хотя вернее, конечно же, было бы: вижу цель — не вижу последствий. Профессиональная деформация, не более того. Если твоя позиция на поле заключалась в том, чтобы сбивать с метел и травмировать других игроков, никто не ждал, что ты станешь вышивать крестиком или жонглировать клубкопухами. Это как на войне. Начнешь жалеть противника — не сможешь взмахнуть палочкой, произнося Непростительное. Взглянешь ему в глаза, или, упаси тебя Мерлин, привяжешься к нему — заведомо проиграешь. Змеи ненавидели проигрывать — а потому никогда никого не жалели и, уж тем более — ни к кому не привязывались. Хочется немного страданий и мук совести? Добро пожаловать в Гриффиндор — эти львиноголовые терпилы могли замучить кого угодно своим ором об этичности применения тех или иных приемов, проспорив с судьей дольше времени, чем мог бы длиться сам матч. В такие моменты Деррик обычно восседал со скучающим видом, предоставив Флинту сомнительную капитанскую «честь» разбираться с вопящим Вудом, и жалея только о том, что на парящей в воздухе метле не получится вздремнуть. Вот в чем заключалось тонкое искусство отбивалы. Добровольно заключенная им сделка с совестью и главный секрет. Научиться смотреть, и не видеть. Не думать о том, кто там, в качестве адресата — на другом конце отбитого тобой же бладжера. Мальчишка ли, вполне годящийся на то, чтобы зваться приятелем. Или нахохленная девчонка — мелкая, тощая, с участливым взглядом коньячных глаз и колючими локтями. Такими острыми, что Деррик знал, если она сама когда-нибудь добровольно обнимет его — пфф, в другой вселенной и жизни, не иначе — то пропорет его ими насквозь. Доберется до змеиного сердца секунды за полторы, вынуждая мальчишку самого неверяще податься навстречу, подтягивая майку вверх к упрямому подбородку и обнажая грудную клетку. Только для того, чтобы самому посмотреть и убедиться в его наличии.
А вот уж на что Деррику точно было плевать — так это на то, появится ли у Диггори повод для радости. Разбавлять досуг и служить в качестве увеселения для главы хаффлпаффцев никогда не входило в планы слизеринского отбивалы. Зато девчонке по всей видимости не терпелось порадовать кумира своего факультета.
- Что, О'Флаэрти, уже обзавелась его колдофоткой у себя над кроватью? Или это ваши обычные взаимоотношения с дражайшим Седриком - Диггори говорит тебе прыгать, а ты спрашиваешь — как высоко? - подлетевший и прекрасно расслышавший каждое произнесенное слово Деррик моментально обжег девчонку взглядом, презрительно вздергивая верхнюю губу, делающую его похожим на дикого рычащего зверя. Девчонка была хороша — пытаясь заболтать ему зубы, она недрогнувшей рукой отбила бладжер в сторону слизеринца, пользуясь тем, что стремительно приближающийся к ней отбивала вряд ли сумеет отразить удар на такой высокой скорости. Резко крутанувшись на месте, слизеринец примерился битой по несущемуся ему навстречу мячу, собираясь послать его обратно — яростно, запальчиво, на чистом желании щелкнуть зарвавшуюся девчонку по носу. Не думая о том, что позади него опасно гудит им же приманенный бладжер, готовый с мгновения на мгновение от души вмазать зазевавшемуся мальчишке по ребрам. Но успев подумать о том, что будет, окажись его удар слишком сильным - стремительно сократившись, расстояние между игроками было столь мало, что шестикурсник успел бы подлететь и коснуться прядки ее взъерошенных волос быстрее, чем девичьи губы произнесли бы "Алохомора".
[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

[newDice=1:10:0:Veni, vidi, vici]

Отредактировано Peregrine Derrick (18.08.18 22:50)

Попал, - понял слизеринец, закладывая лихой вираж и уходя от столкновения с торопливо шмыгнувшей вправо хаффлпаффки. Не увидев закономерный результат своего броска, скорее — почувствовав, замечая едва уловимо, но изменившуюся траекторию бладжера, а еще - слыша удар. Мягкий, чуть приглушенный звук - будто осеннее яблоко, дозрев, тихо упало на опавшую листву. С одной небольшой поправкой, столь отличной от привычной пасторальной картинки деревенского захолустья - тяжелое, металлическое, дробящее кости яблоко на обтянутую нежной кожей траву. Попади мяч в кость, звук был бы другим — глухим и резким, как преломленная в руках ветках, но сейчас Деррик поставил бы скорее на то, что удар пришелся по мягким тканям или и вовсе едва задел её, не причинив девчонке особого ущерба. К чести О'Флаэрти, она ничем не выдала своей досады, не дав слизеринцу ни единой возможности угадать куда он попал — вместо этого барсучья отбивала вытащила палочку, торопливо произнося заклинание и заговаривая один из двух гневно жужжащих мячей вернуться восвояси, потеряв всякий интерес к оседлавшим метлы волшебникам. Два бладжера на двух игроков — это было слишком даже по спортивным меркам, и, тренируйся шестикурсник с игроком своей команды, он бы уже давно отправил один из мячей отдохнуть на землю. Но на поле была дракклова Макс — а это значило, что слизеринец никак и ни при каких обстоятельствах не имел права выказывать при ней свои опасения, демонстрируя благоразумную, но всё же чуть отдающую сладковатым душком трусости осторожность. Это удел барсуков — бояться всего на свете. Пока орлы придумывали, как обойти препятствие, львы перли напролом, расшибая лбы и устраивая свару с не пожелавшими замарать рук представителями птичьего факультета. Змеи действовали иначе — бесстрастно наблюдали со стороны, дожидаясь, пока кошки и птицы вцепятся друг другу в глотки, а потом просто проходили мимо, получая заслуженные почести и забирая всё, что сочтут ценным для себя. Целеустремленность, продуманность, выдержка — кто бы что ни говорил, но победу одерживал далеко не самый умный или горластый, а хладнокровный.     
- Ого, что это тут у нас? Нарушение правил, О'Флаэрти, - с издевкой присвистнул Деррик, подражая менторскому тону Хуч и напоминая хаффлпаффке об одном из главнейших постулатов квиддича. Волшебные палочки могли быть принесены на игровое поле, но никогда не должны были быть использованы против игроков команды-соперницы, их мётел, судьи, мячей или кого-либо из имповых зрителей, радостно улюлюкавших на трибунах.
- Какие распоряжения отдает вам Диггори? Как вести себя, если вы продули всухую? - не выдержав, рассмеялся мальчишка, довольно поблескивая глазами и не скрывая своего отношения к главе барсучьего факультета. - И да, назначение Флинта капитаном многое говорит о нашей команде. Например, то, что нам нравится выигрывать. А ты, Макс, и твоя горстка не умеющих играть остолопов на кухонных метлах — вообще помните, что это за чувство? Я подскажу, — любезно отозвался Перегрин, перехватывая биту поудобнее и готовясь отразить удар взбешенной попаданием в себя девчонки. Метла, покорная воле своего седока, послушно вильнула в сторону, мелькнув в воздухе насмешливо размытым и чуть отливающим зеленцой оперением прутьев. Иногда Деррику казалось, что «Нимбусы» были специально изготовлены для слизеринцев — быстрые, необычайно маневренные, они щеголяли благородным черным деревом древка, серебряными деталями отделки и самым удобным управлением на свете. 
- Лучшее в мире, - проговорил мальчишка по слогам специально для глазеющей на него хаффлпаффской отбивалы, получая ни с чем несравнимое удовольствие от вспыхнувшего на ее щеках гневного румянца. Может быть, появившегося в результате быстрого полета на холодном ветру, но, скорее, и куда вероятнее — потому, что он невыносимо её бесил. Что ж, в этом они хотя были равны. Дни, проведенные в замке и обошедшиеся без стычек с девчонкой, можно было пересчитать по пальцам одной руки, да так, что ещё пара пальцев осталась бы.
- Хотя знаешь, на счет лучшего я бы еще, может быть, и поспорил. Оказалось, что отработка в ничем не примечательных теплицах тоже способна подарить массу эмоций, - поддел замершую на метле девчонку змей, на мгновение отрывая лежащую на рукояти метлы руку, и в дразнящем жесте дотрагиваясь подушечками пальцев до собственных губ. Недвусмысленно намекая, что да — я всё еще помню вкус твоих поцелуев, хаффлпаффка, и от этого никуда не деться, куда бы ты не пробовала сбежать от меня. А потом отвел руку с зажатой в хватке битой в сторону, выбирая лучший угол для удара. 
[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

[newDice=1:10:1:Щелкнуть девчонку по носу]

Проклятье! Змеиное шипение, вырвавшееся меж стиснутых зубов слизеринца, прозвучало совсем как настоящее, когда пораженное бедро обожгло болью, немедленно отозвавшейся горячей пульсацией в кости. Откровенно сигнализируя о том, что бывает с теми, кто во что бы то ни стало пытается оставить последнее слово за собой. Слишком занятый обменом колкостей, Деррик заболтался с имповой девчонкой, легкомысленно проигнорировав летящий в его сторону мяч, за что и поплатился. Слизеринец знал, что сумеет отбить ее бросок, с такой плёвой подачей справился бы и желторотый первокурсник, впервые увидевший метлу, но лучший момент для отражения оказался уже упущен - не успев толком принять и как следует обработать бладжер, отбивала сподобился лишь пригасить силу удара, позволяя снаряду со всей дури врезаться в окованную широкой полоской железа дубинку. Металл против металла - мальчишечье запястье резко выгнулось, силясь сдержать напор тяжелого мяча, подставляя в противовес ему биту, но бладжер уже подло соскользнул вниз, всё же цепляя отбивалу за ногу. Да так, что мальчишка только охнул, костеря на чем свет стоит чертову хаффлпаффку, в последний момент умудрившуюся подкрутить мяч, и чувствуя, как наливается на бедре фиолетово-черный синяк. Ох и красота же будет там завтра, - беззвучно чертыхнулся Деррик, спешно прикусывая губу и думая лишь о том, чтобы не расхроматься при шатенке. Ей тоже успело достаться от него, но, в отличие от Деррика, девчонке повезло чуть больше. Придется ждать, пока она свалит с поля, прежде чем слезть с метлы, если только, конечно, к тому моменту он не отморозит себе всё, что только можно, - сменяла одна кислая мысль другую, заставляя слизеринского отбивалу нахмуриться еще сильнее, исподлобья следя за маячившей подле него девчонкой. Убедившись, что ее дурацкий маневр отвлечь его сработал, О'Флаэрти резко воспряла духом, больше всего сейчас напоминая довольного жизнью акулобраза. Кровожадно наяривающего круги возле своей раненной добычи и подгадывая момент, когда та ослабнет настолько, что можно будет беспрепятственно впиться ей в бок зубами. Не доросла еще, - моментально обжег девчонку неприязненный взгляд Деррика, предостерегая от подобной самоубийственной попытки, но морозный февральский ветер точно выдул хаффлпаффке все остатки мозгов. Потому что вместо того, чтобы довольствоваться своей крохотной удачей — которую-то и победой назвать нельзя, так, пустяковое касание проехавшего мимо товарняка, — барсучья отбивала решила поупражняться в остроумии, сначала насмехаясь над невезучестью слизеринца, а потом и вовсе с наслаждением пройдясь по его имени. Превращая благородное, старинное звучание в уничижительное, безмозглое сокращение, больше подходящее сельскому дурачку, ковыряющему у себя в носу, сидя на стоге сена. 
Ему не стоило посылать ей в подарок туфли. И не стоило спасать тогда, в теплицах. Ему следовало пихнуть её вперед, для надежности придержав рукой, чтобы быть уверенным точно, что буботубер сделает своё дело. Обожжет её глупый, пустомелющий чушь язык, научив держать его за зубами. Дождаться, пока раскаленные капли оплавят тонкую кожу на лбу и щеках, клеймя ее так же, как магглы своих ведьм в старину — приговорена, виновна, наказана.
Да что ты о себе возомнила, - похолодев от бешенства, резко мотнул древком метлы в сторону слизеринец, провожая взглядом устремившуюся наперерез бладжеру девчонку. Деррик не любил свое имя — это не было секретом ни для кого из числа его близких знакомых, но он, скорее, согласился бы быть почетным свидетелем на свадьбе банши или повесился бы на собственных подтяжках, чем позволил кому-то насмехаться над ним. Его мать всегда тяготела к изысканной вычурности, считая, что первенца и наследника столь славного рода не могут звать простоватым на слух Томом или Хьюго, а потому отдала предпочтение никогда не теряющей популярности в среде аристократов латыни. Впрочем, что с неё взять - она бы и локоны Локхарта нашла бы обворожительным писком моды. Перегрин — значило «чужестранец», и он же — хищный соколиный охотник, если верить гортанному, почти забытому языку, но темноволосый слизеринец никогда не придавал подобной семантике особого значения, наказав всем друзьям обращаться к нему по фамилии. Какой-нибудь доморощенный специалист по душевным болезням из Мунго сказал бы, что таким образом молодой человек борется с частью самого себя, отказываясь принять что-то, что вызывает у него глубочайшее отторжение и потому склоняет его к борьбе, на что Деррик неизменно ответил бы, что пошел он к дракклу, этот знаток. Имя было дурацким и претенциозным, а хаффлпаффка — просто конченой идиоткой, если решила позубоскалить на эту тему и сделать из него объект для своих насмешек.
Девчонка, к слову, твердо вознамерилась не терять времени -  без особого труда догнав заходящий на второй виток бладжер, она со всей силы звезданула по мячу, с гулом посылая его обратно в Деррика. Припечатывая в придачу к костедробильному снаряду еще и свою нахальную, жгущую Перегрина хуже кислоты, улыбку в качестве особо тяжелой артиллерии. Мол, на, получи, да не обляпайся.
Разбежалась, о'Флаэрти, - мгновенно собравшись, мальчишка рванул ей наперерез, игнорируя боль в ноющей ноге и отбивая мяч. Но не в саму девчонку, а чуть в сторону от нее, зная, что заряженному его силой бладжеру не составит никакого труда извернуться в полете, тут же возвращаясь обратно и вновь метясь в неё. Отказавшись тратить свой удар впустую - всего лишь решив немного отсрочить его.
У него было к ней одно нерешенное дело. И поэтому — только поэтому! - поравнявшись с девчонкой, слизеринец выкинул вперед руку, хватая барсучью отбивалу за отворот формы и рывком подтаскивая ее прямо с метлой к себе. Прутья с надсадным скрипом чиркнули по воздуху, пытаясь воспротивиться грубому приему, но не тут-то было — тесно притиснутые бок о бок в зеркальном отражении друг друга, метлы только мешали, не давая ни развернуться, ни вильнуть в сторону. За такой прием во время игры Хуч уже неминуемо назначила бы команде Деррика штрафной, но судьи не было, а языкатая хаффлпаффка давно нарывалась, чтобы её как следует проучили.
- Уже не такая разговорчивая, а, Макс? Рассказать, какое применение я придумал твоему языку? - сделав упор на слове «твой», язвительно прошипел темноволосый отбивала, едва не столкнувшись с ней носом, но продолжая сжимать клок ее формы в кулаке и играюче тряхнув ее, как пойманную в змеиные кольца мышь. В отличие от нее, ему было весьма удобно — надежно упираясь ногами об опорную подставку конструкции, Деррик мог бы сидеть так часами, почти не держась за древко. Крайне продуманный ход со стороны выпускающего данную модель Вайтхорна — рассчитанная на специфику профессиональных игроков в квиддич, метла позволяла спортсменам почти свободно владеть обеими руками, ведя охоту за кваффлами и орудуя битой. «Околдовали, чтобы ты гонялся за мной» - так посмела ухмыльнуться девчонка, ставя себя и слизеринца в одном предложении, как будто это вообще когда-либо могло быть правдой. Он никогда не был ею очарован. Раздражен — да. Взбешен — тысячу раз да. Она доводила его до белого каления столько, сколько он помнил себя, а еще — дразнила, как чертовы золотые побрякушки приманенного их блеском нюхлера. Будь на ее месте кто-то другой, да даже недоступная, заумная Клирвотер, Деррику, скорее всего, пришлось бы признать, что его просто влечёт к ней, но это же была о'Флаэрти, импова Макс — грубая, как портовый грузчик, едкая, как слизь яркополза. Гротеск, жалкое подобие девушки - абсолютно плоская, с плечами как у пловчихи, и сухими узлами мышц, ощущаемых даже под тонкой тафтой бального платья. О ее обычном внешнем виде Деррик и вовсе мог плеваться часами, предлагая разом сдать все ее любимые шмотки старьевщику, если только тому, конечно, могло понадобиться такое количество половых тряпок. Но даже сейчас — с покрасневшим от холода носом, с обветренными, в сухих корочках, губами и полыхающим взглядом уставившихся на него глаз, она всё равно умудрялась притягивать его к себе. Может быть, он просто еще не разучился жалеть убогих? На это была вся надежда.
Деррик догадывался, как они выглядели сейчас со стороны. Так, будто два добрых приятеля, вдоволь измотав себя на поле, наконец-то решили закончить тренировку, сблизившись вплотную только для того, чтобы хлопнуть напарника по плечу, благодаря за приятно проведенное время. Только вот ни одни друзья не смотрели с такой яростью и вызовом друг на друга, стремясь во что бы то ни стало одолеть сидящего напротив противника. Даже ветер — и тот не знал, чью сторону занять в этом споре, нещадно растрепывая волосы обоих и поочередно ероша длинные пряди так, что они начинали лезть в глаза.   
Она ненавидит, когда кто-то трогает ее волосы, - некстати мелькнуло в голове слизеринца, напоминая об их стычке, случившейся на балу, и вынуждая его немедленно сделать именно это. Оторвать руку от древка метлы, укутанной в перчатку ладонью зарываясь в густые пряди, пропуская их между пальцами и зажимая в горсти. Заставляя девчонку покладисто откинуть голову назад, в напряженном изгибе обнажая шею. Предлагая себя ему, даже в толстой коже перчаток помнящему, каковы её волосы на ощупь. Мягкие, шелковистые — совсем не похожие на ершистый характер своей хозяйки, кажется, вцепившейся сейчас изо всех сил в свою метлу и, очевидно, испытывающей определенные опасения на счет поймавшего ее парня. Ему бы хватило дури сбросить ее вниз. Ему бы хватило дури поцеловать её. Что из этого хуже? Деррик и сам не знал. Зато знал другое — что ему до звезды вся эта нормальность. И уже поздновато становиться хорошим. Особенно, если всем плевать. 
- Макс?.. - негромко окликнул хаффлпаффку мальчишка, с приятельской фамильярностью прижимаясь щекой к её щеке и думая о том, как легко было бы сделать это. Сломать хрупкую, как ветка, шею или накрыть тонкое горло девчонки изголодавшимся по её вкусу ртом, лаская и нежа кожу в плену жарких губ. Сцеловывая рваные вздохи, а, может быть, проклятия, пока вцепившиеся в плечо пальцы остервенело рвут ворот формы, путаясь в завязках и торопясь поскорее освободить золотистое и еще хранящее на себе следы летнего солнца плечо. Желая оставить на нем след, провести горячими пальцами, собирая пробежавшие по ключицам мурашки. Крохотная мочка ее уха у него прямо перед носом — бесконечно мягким соблазном, чертовым маятником, болтающимся между «ненавижу» и тем, чему Деррик никогда не захотел бы искать названия. 
- Никогда, слышишь, - процедил он по слогам, встряхнув еще раз, чтобы она точно его расслышала: - не смей называть меня Пиппином. - И рассмеялся, прямиком туда - в горящую от румянца кожу, царапая своей грубой по сравнению с ней щекой, обжигая дыханием, прежде чем отстраниться, снисходительно глядя на нее и раня на прощание: - знаешь, где лучше всего смотрятся красивые туфли? На изящных лодыжках, обвитых вокруг крепких мужских бедер. Хотя откуда тебе это знать? Откуда тебе знать вообще хоть что-то? - насмешливо качнул головой слизеринец, словно поражаясь собственной недогадливости, прежде чем разжал руки, что есть силы отпихивая метлу с сидящей на ней девчонкой от себя. Мол, не расслабляйся, хаффлпаффка, мы еще не закончили. Как раз вовремя - бладжер уже угрожающе летел обратно, гудя и больше всего напоминая разъяренного металлического грюмошмеля.
[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

[newDice=1:10:1:Жахнуть так, чтобы искры летели]

Отредактировано Peregrine Derrick (05.09.18 22:24)

Да какого импа ты меня преследуешь — запал что ли? - шипит про себя Деррик, вновь попадая под раздачу бладжера. Дракклов мяч проходит по касательной, едва задев плечо слизеринца и явно не оставшись незамеченным для лучезарно сушащей зубы девчонки. Подняв руку, она небрежно смахивает со лба намокшую челку, от быстрого полета успевшую завиться в крохотные влажные кольца — и слизеринец не должен ловиться на этот жест, но ловится. Попадает в типичную девчачью ловушку, сотканную из рваных прядок волос, немилосердно растрепанных на суровом ветру, горящих румянцем щек, коньячных глаз, с вызовом глядящих на него и всем своим видом говорящих ему «ты — роскошный и бесполезный, я — умная и трудолюбивая, и мы поладим примерно тогда же, когда Флинт и Вуд смогут найти общий язык, коротая вечер за чашкой чая». То есть, примерно никогда. Отличные сроки — Деррика они вполне устраивают. Когда хаффлпаффка начинает смеяться, шестикурсник лишь потуже стискивает челюсти, не желая наговорить лишнего. Не выдать себя. В чем заключается высшее искусство провокации — заставить болтать противника, оставаясь насмешливым и безразличным ко всему. То, что не трогает, не может ранить тебя. В этом плане у заносчивой девчонки есть свой личный рекорд. Никто другой не способен вынести его вот так, с одного неосторожно брошенного в его сторону взгляда, случайного замечания, почти всегда прячущего внутри себя с любовью завуалированное оскорбление. Она задевает его даже тогда, когда вовсе не планирует задеть. И потому он просто ведет плечами, стряхивая с себя этот взгляд. Склоняет голову, крепко смыкая губы и наблюдая за ней, как заправский круп на маячившего на расстоянии броска нарушителя. Просчитывает варианты. В каком-то смысле, это даже весело. Достойный соперник — это всегда весело. Невозможно заранее предугадать, что он выкинет, и потому исход стычки заведомо неизвестен. Она дразнит его, как дразнит кошка - пса, сидящего на цепи, думая, что тот её не достанет. Но она ошибается. Нет никакой цепи. Никогда не было.
- Не волнуйся, о'Флаэрти. Когда у меня появится девушка, ты узнаешь об этом первой. - Обманчиво-мягко уверяет девчонку Деррик, когда хаффлпаффка заканчивает свой разгромный спич, должный вывести его из себя. Обвиняя его в сотне вещей, за которые любого другого уже впечатали бы рожей в стену, чтобы зубы бусинами брызнули из ухмыляющегося рта, а нос свернулся в другую сторону. Вместо этого он выпрямляется на метле, занимая наилучшую позицию для атаки и широко отводя биту в сторону. Зная, что если все сложится наилучшим образом — такой удар будет крайне трудно отразить. Вот и хорошо. Они и так заболтались, и, судя по миндальничающему тону пытающейся прощупать его броню барсучихи, она всерьез думает, что он поддается ей. Или что и правда ни черта не умеет играть. Деррик и сам не знает, что из этого хуже.
- А вот твой несчастный бойфренд, случись ему невезуче появиться на свет, явно будет занесен в список редких и вымирающих видов. Наряду с единорогами и драконами. Но не волнуйся — в случае, если он всё же откажется почтить своим присутствием твою и без того никчемную жизнь, ты всегда сможешь сказать, что от природы родилась целой, не нуждаясь ни в каких вторых половинках, или что твоего благоверного сбил «Ночной рыцарь», когда он спешил к тебе с букетом, чтобы сделать предложение. Ну, или как там сейчас принято отмазываться у никому не интересных девчонок? - фыркает мальчишка, зная, что давит на больную мозоль. О'Флаэрти не тщеславна, напротив, он временами уверен, что в ней вообще нет ничего девчачьего, но воспоминания о злополучном бале всплывают в памяти, даря ощущение хрупких лопаток, доверчиво льнущих к широким ладоням под тонким шелком платья. Тогда она была совсем другой. Незнакомой, порывистой, целующей его первой. Иногда Деррику кажется, что тот вечер ему приснился, но память услужливо подкидывает грохот разлетающихся доспехов, доказывая, что всё было на самом деле. Они были на самом деле — неправильные, странные, искренние друг с другом. Может быть, в первый и последний раз в своей жизни.
- К тому же — спать, ты серьезно? Я не настолько скучен, чтобы так бездарно тратить время наедине с кем-то, - фыркает мальчишка, прекрасно зная, что она имеет ввиду, но не способный удержаться от того, чтобы не подразнить ее. - И не волнуйся на счет своего имени. Я буду называть тебя так, как захочу, - вворачивает ей вдогонку ответную любезность слизеринец, не соглашаясь на то, чтобы какая-то пигалица диктовала ему свои условия. А потом с громким треском бьет по приближающемуся бладжеру, отбивая его в сторону девчонки. Только целясь не в нее, а древко её треклятой метлы, и без того натерпевшейся от него достаточно за этот вечер. 
[icon]http://sh.uploads.ru/jwlyU.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

[newDice=1:10:1:Третьего раза не будет]

Отредактировано Peregrine Derrick (25.09.18 22:45)

Чтобы понять, что он имеет ввиду, достаточно просто слушать. Нет никакой нужды опасно суживать глаза, яростно буравя слизеринца взглядом и обещая навлечь на его темную голову тысячи непростительных. Нет надобности сводить тонкие пальцы на древке метлы — туго, до побелевших костяшек сжимая встревоженно гудящее дерево, до последнего не знающее, чем и как оно успело провиниться. На поверку все оказывается крайне доходчиво и просто, как раз для таких, как она, и ей подобных. Бесхитростная, озвученная, лишенная двоякости и противоречий истина  — мне можно, тебе нельзя. Именно так, хаффлпаффка, - с ответной любезностью парирует донельзя довольный взгляд слизеринца, когда девчонка возмущенно уставляется на него, мечтая прожечь в парне дырки. Вперив в зависшего перед ней отбивалу полыхающие негодованием коньячные радужки, отнюдь — Деррик готов ручаться! - не отказавшиеся бы полюбоваться на то, как он сворачивает себе шею, неудачно свалившись с метлы.   
Она ненавидит его, - с облегчением думает шестикурсник, но впервые за долгое время их не стихающего противостояния не ощущая злорадства. Не чувствуя привычной хмельной радости — той самой, что пьянит не хуже обжигающего гортань огневиски и бывает, когда тебе удается обвести вокруг пальца, обыграв и перехитрив поистине достойного противника. Это не должно его волновать. Спроси любого — и он скажет, что вместо сердца у мальчишки - булыжник со дна Черного озера, вместо крови — текучий яд, а под кожей перекатывается и свивается кольцами прохладная змеиная чешуя. Но это не мешает Деррику желать задеть девчонку -  сильно, до одури, до пряного сумасшествия, до туго стиснутых зубов и перекрученных узлами желваков на скулах. А может быть, не совсем так. Может быть и нет никакого «задеть», только «желать», - бесконечно пытаясь уязвить, уколоть, отравляя собой каждое мгновение жизни треклятой отбивалы - что не говори, а некоторые мысли имеют свойство до отвратительности быстро менять смысл, лишившись одного-единственного слова, но вход на эту территорию для слизеринца заведомо «заказан». Поэтому он сам закрывает ее на сотню непроницаемых барьеров, запечатывает заклятьями, неподвластными ни одной Алохоморе на свете, и лишь после этого позволяет себе перевести дыхание. Сам до последнего не осознавая, что задерживает его, едва услышав первые капли издевки в голосе хохочущей девчонки. Почти не жалея о том, что до сих по не сбил ее с метлы, заставляя мелодичную трель прерваться на самой высокой ноте. Тогда всё оказалось бы слишком просто — и скучно одновременно. Деррик ненавидит терять время на бесполезные вещи. Он не из тех, кто упрощает себе задачи — скорее, из тех, что ценит, когда все сложно, на грани и вопреки. Еб*нутая порода, - ругнется лучший друг, но оттого и лучший, что точно такой же. Скажи, что ты другая, - замирает мальчишка, игнорируя хлещущий в лицо ветер, и требовательно вглядываясь в лицо пожимающей плечами девчонки. Всё еще остающейся на поле, в игре, сражаясь против него — всей кучей своих нескладно сложенных позвонков, угловатых линий ключиц и остро выставленных лопаток, шапкой взлохмаченных волос, еще больше делающей ее похожей на нахохленную птицу. Шипящую на него так едко и непримиримо, что впору самому лезть в костер, устраивая акт показательного самосожжения. Снова и снова давая ей возможность уйти и прекратить всё это — ей всего-то и нужно, что сдаться. Опустить биту, прекращая их импровизированное сражение. Сказать, что ей пора, придумывая сотню других отговорок навроде того, что ей нужно кормить сову или штопать давно нуждающиеся в починке перчатки. Деррик любит дурачиться, но он не дурак. Ему известны тысячи вещей, способных превратить банальную неприязнь в ненависть самого высокого сорта, но он не имеет ни малейшего понятия как быть, если там вдруг окажется равнодушие. Склизковато-извиняющееся безразличие, ничтоже сумняшеся признающееся в том, что всё, что было между ними до этого — не более, чем досадное недоразумение и непонимание двух людей, больше привыкших орать друг друга, чем пытаться наладить хромающее на обе ноги общение. 
А потому слизеринец ничего не может с собой поделать, когда хаффлпаффка раскрывает рот, обрушивая на него гневную отповедь, чеканя слова как хлесткие пощечины. Пытаясь сдержаться, и неизбежно проигрывая, улыбаясь ей навстречу — широкой, слепящей, совершенно ликующей и по-мальчишечьи самоуверенной улыбкой, за которую ей наверняка захочется ему врезать, да посильнее. Беззастенчиво любуясь тем, как она справляется с его подачей, под невозможным углом изгибая запястье и почти вытягиваясь в струнку, сливаясь с древком собственной метлы. Это рискованно, - чуть не рассчитай сил, и она перевернется, не справляясь с отдачей от удара и едва ли успевая зацепиться второй рукой, продолжающей сжимать биту. Но девчонка отбивает — на морально-волевых, хотя слизеринец подозревает, что гораздо больше - из чувства гордости и своего ослиного упрямства. Впрочем, кому какое дело? Восхищаться ею, продолжая искренне ненавидеть - не возбраняется, так к чему навязывать себе заведомо шаткие границы, правила которых всё равно никто не собирается соблюдать?
- Неплохой удар для девчонки, - намеренно растягивая слова, поддразнивает отбивалу слизеринец, отвешивая той скупую похвалу и наблюдая за тем, как тяжелый мяч отскакивает от оббитой железом биты, на всех парах устремляясь в его сторону. - Будешь и дальше так играть — сможешь добраться до места в какой-нибудь профессиональной команде. Уверен, «Пушки» оторвут тебя с руками, - безмятежно предлагая хаффлпаффке откровенных аутсайдеров всех турниров, хмыкает шестикурсник, уже представляя, как на ней сядет оранжевый цвет. Ужасно — если кому-то вдруг интересно, откровенно простя её и превращая девчонку в перезревшую тыкву и образец настроения в канун Дня всех святых. Хотя, если брать в расчет всё, что он видел надетым на неё до этого, вполне возможно, что ей еще и понравится.
- Хочешь, чтобы я закрыл рот? Заставь меня, - помнится, на балу ты неплохо справлялась с этой задачей, - уголок рта Деррика кривится от ироничной интонации, но ему хватает ума не продолжать начатое. Не столько из-за трепета перед самообладанием драккловой барсучихи, сколько из-за нежелания самому растерять из-за нее концентрацию. Предпочтя позлить ее другим образом, с ленцой крутанув в хвате биту и всем своим видом демонстрируя давно известную аксиому: — я всем дам сто очков вперед, хаффлпаффка. Просто потому что я — это я. А знаешь, что еще говорят? Что тролли очень любят языкатых девчонок. На обед, — припечатывает он, с вызовом блестя темными глазами и не растеряв ни капли присущей ему самоуверенности, когда гудящий бладжер норовит впечататься в него и садануть по плечу на всей скорости. Неудобный угол, - Деррик пытается найти уязвимость в ее подаче, но взбесившейся отбивале, кажется, удается невозможное, умудрившись подкрутить и без того непростой мяч. Ветер и небольшое расстояние играет ей на руку, сводя шансы отбить мяч к старой, как мир, шутке. Какова вероятность встретить дракона в Хогсмиде? Пятьдесят на пятьдесят — либо встретишь, либо нет.
- Повысим ставки, Макс? - окликает девчонку в последний момент перед ударом Деррик, с покрасневшими от азарта и холодного ветра щеками занимая атакующую позицию и планируя, в случае чего, вильнуть в сторону и уже оттуда ударить по мячу. - Если отобью — загадаю тебе желание. Если нет — то, так уж и быть, может быть всё же оставлю тебя в покое. Как тебе - стоит оно того?
[icon]http://sh.uploads.ru/DO1hG.gif[/icon][status]Война для нас не знает сна и сантиментов[/status]

[newDice=1:10:1:Проще пареной мандрагоры]

Соглашайся, О'Флаэрти, - запальчиво подначивает слизеринец, не сводя взгляда прищуренных глаз с раздумывающей над его предложением девчонки. Не мешкающей, вовсе нет, куда скорее — просчитывающей наперед всю выгоду от их спора. Все плюсы и минусы, все возможности и опасности, предостерегающие ее на каждой вешке тернистого пути. Разумеется, если ей все же хватит духа ступить на него. Возможность прогнать злейшего врага с поля, оставив последнее слово за собой, невероятна сладка, но и риск велик. Кто знает, что взбредет в голову дракклову мальчишке, давно вынюхивающему способ задеть ее за живое, да побольнее? Отбивале, нетерпеливо отстукивающему пальцами едва различимую дробь на древке метлы, пока кончик мальчишечьего языка мимолетно проскальзывает между пересохших — спасибо ветру и скорости — губ, подобно ядовитой змее пробуя воздух на вкус. Пытаясь почуять страх, вызванный его предложением, или, напротив — ощутить тот же азарт, которым одержим сам? Деррик догадывается, как выглядит в ее глазах. Непредсказуемым. Опасным. Совершенно чокнутым. Наверное, безумие и правда бывает заразным, если он просит ее о том же. Стать безрассудной, отчаянно смелой, призывая ее отважиться на величайшую авантюру в жизни — такую рискованную и спонтанную, что даже принятое приглашение на бал не в силах с ней сравниться. Но разве не такие моменты делают людей теми, кто они есть? Столкнувшись лицом к лицу с откровенной опасностью, все по-разному реагируют на ее источник. Кто-то бросается в панику, начиная истерить, другие же — испуганно замирают на месте, словно завидев ярко-зеленый луч смертельно опасного заклятья. И лишь немногие отваживаются дать отпор, переиначивая правила игры и прогибая их под себя. Деррику нравятся последние. Он думает, что только так и можно достичь в этой жизни хоть чего-то. А еще думает, что будь девчонка подозрительнее — непременно обратила бы внимание на тщательно закамуфлированное и безмятежно оброненное «может быть». Превращающее все слова данного слизеринцем обещания в текст весьма вольной трактовки и делая данную им клятву практически беззубой.
Никакого мошенничества, хаффлпаффка, - безмятежно взирая на оскорбительно хохочущую девчонку, Деррик даже не думает обижаться, вспоминая, за что именно гоблины Гринготтса так любят сотрудничать с чистокровными слизеринцами. Во-первых, потому что у тех всегда водятся деньги, а, во-вторых, потому что они единственные, кто способны составить хоть какую-то конкуренцию изощренным в финансовых делах и поднаторевшим в составлении мудреных договоров существам. Умеющим предвкушающе потирать крошечные ладони и обмениваться друг с другом понимающими взглядами в случае заключения крайне выгодной сделки, но никогда не позволяющим себе вульгарно и совершенно по-плебейски присвистывать, как это делает лохматая девчонка. Приличные дамы так себя не ведут — но тебе же гораздо лучше самой это знать, да, Макс? - передразнивает шестикурсник девчонку про себя, не желая замечать, как привычно и ладно ложится чужое имя на язык, оставляя во рту привкус их терпкого противостояния. Как перекатывается в глубине горла бархатисто-мягким звуком, когда губы смыкаются, выговаривая упрямую «М», тянется протяжно-долгим и прижатым к нёбу «А» и «К», завершаясь хрипловато-насмешливым шипением на покладисто округлой «С». Какая разница, как звучит её чертово имя, если хаффлпаффка наконец-то даёт добро, заставляя Деррика победно выпрямиться на метле, до побелевших костяшек сводя пальцы на рукояти любимой биты и занимая атакующую позицию. Превращаясь в чистое стремление, заключенное в оболочку из плоти и костей. В одно-единственное желание — отбить импов мяч. Щелкнуть девчонку по носу, любуясь тем, как возмущенно вспыхивают опасными искрами темные глаза хаффлпаффки. Победить её.
Рано, рано, сейчас, - повторяя про себя как мантру, зацикленную на повтор, но вспененная адреналином кровь уже с ревом бежит по жилам, ударяя в ритм, в пульс, в голову. Застывшие в одной позе плечи сводит напряжением, глухо отзываясь в полоске шрама под лопаткой, когда мальчишка с треском вбивает окованное железом дерево в бок предостерегающе гудящего мяча, ощущая самую правильную на свете тяжесть и сопротивление в едва не вывихнутом запястье. Так и должно быть. Крепко и сильно — так, до чертей, хорошо. И так импово мало. Это как смотреть на стоящую на крае стола чашку, за секунду до неминуемого предугадывая ее падение. Беспомощно наблюдая за тем, как скользит белый фарфоровый бок, не в силах ничего с этим поделать, потому что как бы ты не спешил — ты уже опоздал. Бита справляется с мощью посланного в Деррика мяча, но ничего не может поделать с его подкруткой. Огладив металл иссиня-черным боком и погасив всю силу, бладжер срывается с самого края, мстительно цепляя остаточным вращением за подбородок мальчишки. Ощущение такое, что его только что боднул взбесившийся Хогвартс-Экспресс, оставляя на прощание лопнувшую кожу и саднящую сукровицей царапину, с протяжным гудком весело удаляясь прочь. Выглядит наверняка забавно, потому что дракклова гусыня, по ошибке именуемая хаффлпаффкой, заходится счастливым гоготом, едва ли не держась за бока. Хорошо ей, наверное. Еще бы — выиграть, когда, казалось бы, у нее нет ни единого шанса. Будет чванливо расхаживать по замку, делясь с подружками новостью о том, как надрала зад одному несносному слизеринцу. Ну, зато ей теперь будет хоть что внукам рассказать — вся её остальная серая и ничем не примечательная жизнь вряд ли сможет похвастаться хоть чем-то, столько же значимым.   
- Знаешь, как говорят - не везет с квиддичем, повезет в любви, - с деланной легкомысленностью морщит нос слизеринец, не желая оставаясь в долгу и подлетая ближе к сушащей зубы девчонке. Смеющей сомневаться в его чести — и уже за одно только это ей следует преподать урок.
- Не волнуйся на этот счет. Я не люблю, но умею проигрывать, - снисходительно заверяет Перегрин похожую на нахохленного воробья шатенку, притормаживая метлу в последний момент в опасной близости от ее чахлого веника и едва не столкнувшись с хаффлпаффкой коленями. А потом демонстративно поднимает биту на уровень глаз девчонки, разжимая пальцы и позволяя ей рухнуть с высоты вниз. Не беспокоясь за нее — наложенные на биту чары замедленного падения гарантируют, что с любимой спутницей отбивалы ничего не случится. Задумавшись на секунду, шестикурсник принимает какое-то решение, нехотя цепляя крепкими зубами уголок кожаной перчатки и помогая себе освободить руку. Небрежно протягивая ее раскрытой ладонью вперед — в беззащитном и почти дружелюбном жесте предлагая свое рукопожатие и благодаря противника за хорошую игру. Стоически пытаясь не закатить глаза, выдавая откровенно раздраженный вздох, пока девчонка подозрительно пялится на него, по всей видимости, всерьез предполагая, что его пальцы могут извернуться и укусить ее. Но всё равно упрямо тянет руку навстречу, почти утонув в широкой змеиной хватке, мгновенно оказываясь взятой в плен теплом мужской ладони. На всякий случай сжимая во второй свою верную биту — мало ли, что может взбрести в голову ее злейшему врагу?   
- Кстати, - спохватившись, добавляет слизеринец, словно вспомнив что-то перед тем, как окончательно проститься с девчонкой и разжать их соединенные пальцы: - помнишь, я запретил тебе звать меня Пиппином? - по одному только взгляду лучащихся довольством коньячных глаз зная, что да — помнит, только не успевает ответить ему, потому что шестикурсник рывком тянет ее на себя, вышибая и стаскивая с метлы. Подхватывая в самый последний момент свободной рукой за талию и удерживая ее на весу, в то время как лишенные опоры ноги девчонки дергаются в воздухе, а она сама беспомощно наблюдает, как ее транспортное средство кувыркается в полете, на всех парах устремляясь к земле. Почуяв резко увеличившийся вес, его собственный Нимбус проваливается в воздушную яму, давая крен, но почти сразу же выравнивается, привыкая к новым условиям полета. При желании Деррик, конечно же, может потесниться, усаживая О'Флаэрти впереди себя, но она ведет себя так безобразно, что воспитанник Снейпа всерьез размышляет над целесообразностью подобного альтруистичного решения. Она куда больше нравится ему такой — с возмущенно распахнутым ртом и гневно сверкающими глазами, целиком и полностью в его власти. Отлично понимающая, что здесь, на высоте, у нее нет других спасителей и помощников. Так иногда случается — сильный ветер, непогода, замерзшие пальцы, сорвавшиеся на скорости с древка... Квиддич — опасный вид спорта, трагичные падения давно перестали кого-то удивлять. 
- Видишь ли, Макс, - доверительно роняет слизеринец, не удержавшись от того, чтобы фамильярно скользнуть краешком улыбающихся губ по тонкой девичьей скуле, намеренно беся ее и чуть ослабляя хватку, позволяя прижатой к его груди хаффлпаффке сползти на пару дюймов вниз: - я бы с удовольствием поболтал с тобой еще, но я обещал одной занозе свалить с поля сию секунду. Если, конечно, она сама не вцепится в меня, умоляя держать ее покрепче, - белозубо скалясь, мальчишка закладывает лихой вираж, заставляя метлу на всей скорости устремиться в сторону раздевалок и планируя эффектно развернуться в самый последний момент, в полной мере обещая продемонстрировать девчонке всю мощь, на которую способны чуткие к управлению гоночные метлы. Вряд ли она даже близко стояла с чем-то подобным — когда ей еще удастся прокатиться на модели такого уровня. К тому же, он совсем забывает ей сказать, что она может визжать столько, сколько ей захочется — разгулявшийся ветер так силен, что Деррик любезно может оказать услугу для ее уязвленной гордости, делая вид, что ничего не расслышал в его яростных порывах.
[icon]http://s3.uploads.ru/oRtfb.jpg[/icon][status]несчастье стало моим божеством[/status]

Отредактировано Peregrine Derrick (18.11.18 21:52)

Дело не в имени, - глядя на изумленно таращащуюся девчонку, хочет сказать ей Деррик, но заходящее за шпили замка солнце успевает раньше его — заливает свинцовые-серые тучи алым заревом заката, на мгновение окрашивая выбившиеся волосы хаффлпаффки в красное. Взмокшие от быстрой игры и орудования битой, они больше походят на застывшие на ветру колючки можжевельника — короткие, забавно топорщащиеся в разные стороны ежики, непокорную ершистость которых так и хочется пригладить ладонью, не боясь получить за это от их хозяйки. Слизеринец ничуть не удивится, если она все же решится вмазать ему - даже сейчас, на такой высоте, будучи абсолютно зависимой от хватки держащих ее рук, упертая хаффлпаффка всё еще может сыграть по-своему. Отбивала думает, что иногда девчонка своими принципами и ослиным упрямством напоминает ему машиниста поезда, огромного гудящего Хогвартс-экспресса, перед которые лежат бесконечные полосы рельс и всего два пути: вперед и назад. Любое отклонение от проложенного и назубок изученного маршрута и шаг в сторону воспринимается им как величайшее оскорбление, требующее немедленной корректировки путей следования до ближайший станции и множества кружек с ромашковым чаем для успокоения. Не удивительно, что их так коротит друг от друга, стоит им только оказаться рядом. В отличии от нее, Деррик совсем другой. Змеи не умеют двигаться прямо — посмотри на следы их тел на песке, - ловя взгляд смотрящей на него шатенки, принимает вызов Деррик, отказываясь признавать свою вину в том, что обнаружил лазейку в озвученных ею же условиях, велящих ему покинуть поле сразу после проигрыша, но не запрещающих ему прихватить ее вместе с собой. Это природа выпускников Слизерина, хаффлпаффка, — мы жульничаем, увиливаем и ловчим, обманываем и льстим, выбивая для себя лучшие сделки и всегда добиваясь своего. Я не стану извиняться за то, какой есть, - стоя на своем, готов артачиться до последнего неуступчивый отбивала, но девчонка и не думает спорить с ним. Вместо этого она делает то, чего он от нее совсем не ждет — вылезает из своей имповой кабины, дракклова поезда, разжимая сведенные пальцы и раскидывая руки в сторону, всецело доверяясь и отдавая себя на откуп держащему ее слизеринцу. Без слов говоря ему — ты вроде как обещал прокатить меня с ветерком, слизеринец, так чего же мы ждем?         
Ты сумасшедшая, знаешь? - на рваном, не верящем выдохе смеется Деррик, вторя широкой улыбке беспечной хаффлпаффки. Высекая где-то дне темных радужек теплый свет горящих озорством глаз девчонки. Тронутые румянцем щеки. Мягкий изгиб полного рта, и губ, ее чертовых губ — влажных, лукаво изогнутых, алеющих на стылом морозном воздухе, — не потому что собирается вспоминать о ней когда-нибудь после, вот еще, — а просто потому, что не может иначе. А потому не собирается подводить оказанное ему доверие, пришпоривая метлу и разгоняя свой Нимбус до свиста ветра в ушах. Выполняя обещанное и заставляя шатенку восторженно кричать на очередном крутом повороте, - я никому не скажу, хаффлпаффка, особенно, если хорошо попросишь, - и давая своим рукам волю обернуться вокруг тонкой девичьей талии. Греясь в ее тепле и позволяя себе с небрежным, полным изящества жестом остановить гоночную метлу в самый последний момент перед столкновением с землей, перекидывая ногу и спрыгивая на скованное снежным настом поле. Не спрашивая, понравилось ли ей — зная это наверняка. Впервые за вечер чувствуя незнакомую доселе растерянность — они так часто воюют с ней, что, кажется, совершенно не знают, что делать с временно устоявшимся перемирием. Надо отдать ей должное - девчонка осваивается первой, как ни в чем ни бывало принимаясь стрекотать довольной жизнью сорокой, строя планы на дальнейшее трудоустройство Деррика, но мальчишке совершенно иррационально отчего-то совсем не хочется язвить ей в ответ.
- Неплохой план, хаффлпаффка, - одобрительно бликуя насмешливо прищуренными глазами, роняет слизеринец, вкрадчиво предлагая: — пойдешь ко мне в напарники? Мне понадобится кто-то, умеющий хорошо орудовать битой и выбивать долги с не желающих платить клиентов. Кстати, о твоих манерах… Позволишь? - стоически закатив глаза при одном лишь воспоминании о ее поощрительном тычке, темноволосый отбивала со вздохом подхватывает ее руки за запястья, с несвойственной себе предупредительностью кладя одну на широкое плечо и позволяя второй устроиться на сгибе своего локтя, заставляя девчонку вытянуться в струнку, балансируя на самом крае носков ее до ужаса безвкусных ботинок: - не обязательно бить людей, когда желаешь поблагодарить их. Достаточно пары вежливых фраз. Давай, О'Флаэрти, я верю, что ты не до конца безнадежна. Просто повторяй за мной, это не сложно, - безмятежно подбадривает свою визави мальчишка, стоя к ней непозволительно близко и пытаясь не думать о том, чем закончился их последний раз, когда они были так рядом друг к другу: - дорогой Деррик, спасибо за проведенный вечер и совместно проведенную тренировку. Сегодня мне повезло немногим больше, но проявленное тобой мастерство и спортивные качества не дают мне повода усомниться в твоей физической форме и подготовке. К тому же, мне очень понравилось летать с тобой — и, будь у тебя на то желание, я бы с радостью повторила это снова. - Импровизируя на ходу, мальчишка совершенно безнаказанно ухмыляется, сверкая полоской белоснежных зубов и обещая, что как только она произнесет всё это вслух, то может быть совершенно свободна.
[icon]http://s3.uploads.ru/oRtfb.jpg[/icon][status]несчастье стало моим божеством[/status]